Приемная мать - [56]

— Это наш танец, Кадри. Ты его мне задолжала.

В полном смысле слова я впала в панику. Что это он придумал!

— Но ведь могут войти, — пролепетала я.

— В это время сюда никто никогда не заходит, не бойся. Ну?

Он протянул руки, готовясь танцевать со мной. О, святая Терпсихора! (Кажется, так звали древнюю богиню, или музу танцев.) Что за небывалый ритм в этом танце? Такому Лики меня не учила. У меня дро­жали колени, и я лепетала беспомощно:

— Но, Свен... что это такое?

Свен приподнял темную бровь.

— Ты не узнала английский вальс? Ничего другого не нашел. Давай, попробуем. Я и сам знаю только ос­новное па. Вот так...

Он взял меня за талию и, держа меня на расстоянии, чтобы я видела, какие шаги он делает, повел меня в танце. Я переступила за ним несколько шагов. Потом как будто пошло. Совсем напрасно я сначала так испу­галась. Танцевать с мальчиком, оказывается, так же просто, как и с девочкой. Может быть, даже лучше. Во всяком случае, со Свеном. Он ведь так хорошо танцует. Теперь я понимаю, почему все так любят танцевать.

И вдруг я почувствовала, как что-то жаркое косну­лось моего лба, около самых волос. Это было настолько мимолетно, словно просто померещилось, что я не ре­шилась отстраниться. Музыка смолкла, но Свен не сразу отпустил меня. Я подняла глаза и тут же убеди­лась, что прикосновение ко лбу мне не померещилось. Сияющие глаза Свена вдруг приблизились к моему лицу.

И почему-то именно в эту минуту я взглянула через плечо Свена и сразу увидела в темном проеме двери лицо, казавшееся странно белым.

Я, кажется, даже вскрикнула. Оттолкнула Свена и бросилась бежать. Прежде чем за мною захлопнулась дверь, я успела услышать насмешливое замечание Энту: «Интересная подготовка»...

За ужином, который, несмотря ни на что, наступил как обычно, и к концу которого я даже решилась огля­деться, чтобы отыскать глазами Свена, я заметила, что он отчаянно старается подать мне какой-то знак. Я кивнула. По-видимому, он хочет поговорить со мной сразу после ужина. Но, как назло, именно сегодня я была дежурной по столовой. Торопливо, кое-как я со­ставила посуду в кухонное окошко. Вытерла стол и помчалась. В дверях столкнулась с Сассь. Она дежу­рила по своему столу и, конечно, тоже увлеклась ско­ростным методом. Когда мы вышли с черного хода, пе­ред нами вдруг появился Свен и сказал:

— Сассь, тебе не холодно? Побегай немножко, согре­ешься.

— Смотри, как бы сам не замерз. Пианист эдакий! — сердито ответила Сассь и даже взяла меня за руку, чего она обычно не делает.

— Кадри, — начал Свен тихо, — я хотел только ска­зать — будь спокойна. Не волнуйся. Я заставил его молчать. Никакого шума не будет,

Я крепче сжала ручонку Сассь и. увлекая ее за собой, пустилась бежать. В коридоре Сассь неожиданно заявила:

— Терпеть не могу Свена!

Я удивленно посмотрела в упрямое, но сейчас очень серьезное лицо Сассь.

— Но почему же?

— Не выношу таких, и все тут, — упрямо повторила она, — и что он к тебе клеится?

— Сассь, ну что ты говоришь!

— Будто я не знаю. А ты не обращай на него внима­ния, ладно?

Это была уже не восьмилетняя девчушка, которая только и умеет, что капризничать. Это был некто, про­думавший кое-что на этом свете и теперь решивший предостеречь своего друга.

Я так и не поняла, каким путем пришла она к таким выводам. Может быть, это были следы ее домашней тра­гедии? Но что по отношению ко мне это шло от всего сердца, было видно по ее личику, обращенному в эту минуту ко мне.

Я сжала ее руку. Хотела наклониться, чтобы обнять ее и сказать что-нибудь ласковое, но она не огляды­ваясь уже бежала впереди меня вверх по лестнице.

А мне сегодня вечером было о чем подумать.

СРЕДА...

Так и есть — начинаются фокусы Мелиты. Вчера она заболела. Небольшой жар, насморк и кашель. Сестра назначила ей постельный режим. Разумеется, маль­чики тут же явились ее навестить. Естественным и даже ужасно важным это считает, конечно, прежде всего сама Мелита.

Нам всем давно ясно, что Мелита в полном смысле слова больна мальчишками! Это очень некрасивое вы­ражение и его нельзя применять ни к одной девочке, но в отношении Мелиты это сущая правда!

Она может беспрерывно болтать о мальчишках. И чего только не говорит! Конечно, мы все разговари­ваем о мальчиках. Они наши одноклассники, мы живем в одном интернате, у многих из нас среди них есть друзья, но в том, как к ним относится Мелита, в самом деле, есть что-то болезненное. Какая-то противная лихорадочность, что ли... Просто несчастье, когда та­кие, как она, попадают в группу. Она не считается даже с тем, что мы живем в одной комнате с малышами. Если бы не Веста, пообещавшая стереть ее в порошок, если она не прекратит своих разговоров, то она, пожа­луй, начала бы делиться своими секретами даже с маленькой Марью. До того ей хотелось рассказать о своих «приключениях». Похвастать!

А сегодня вот что случилось. Ужин для Мелиты при­нес к нам наверх Энту. Как будто это не могла сделать одна из девочек, сидевших за их столом! Едва Энту успел расставить посуду на ее ночном столике, как в нашу спальню явилась воспитательница. Энрико исчез, как сатана, которого Калевипоэг вбил в землю. С тою лишь разницей, что от него в комнате не осталось и синего дыма.