Придурки - [12]
Да нет, конечно же, всё было не так.
Кто же станет такую кепку выкидывать? С ней же огромные тыщи зарабатывать можно.
Этот человек пришил к своей кепке тесёмки и завязал покрепче под подбородком.
И действительно – всё у него теперь есть. И жена, и любовницы три штуки зачем-то, и квартира, и мебели откуда-то полный дом привезли. Кепка, конечно, грязная стала, воняет. Только никто не обращает на это внимания.
Соберутся, бывало, у него двести человек гостей и пляшут до утра. А человек этот сидит на диване, телевизор смотрит. И всё время думает.
А что, думает, случится, если я сейчас тесёмки развяжу?
А я так думаю, что ничего такого особенного уже не случится.
Троллейбус
С одним водителем приключилась такая незадача: от него уехал его собственный троллейбус.
Водитель вышел на перекрёстке, когда у троллейбуса слетели рога, а какой-то рычажок выключить забыл. Или сломалось что-то, это не важно. Важно, что, когда он поставил рога на место, троллейбус взвыл и уехал. Пассажиры делали водителю какие-то знаки в заднее окно, потом троллейбус затерялся в толпе грузовиков, а водитель всё стоял неподвижно и смотрел ему вслед.
«Ну вот… И троллейбус тоже…» – сказал он наконец, вздохнул и пошёл в рюмочную.
Там он заказал стакан водки, выпил, поднял воротник тулупа и, ссутулившись, пошёл домой.
Сказки
Сказка, которую все знают
Вы все, конечно, эту сказку знаете.
Ну, про то, как жила-была капризная принцесса и её выдали замуж за первого встречного нищего, чтобы не очень о себе воображала. А нищий впоследствии оказался соседним королём.
Не знаю, как вам, а мне эта история всегда была подозрительна. Что это за принцесса такая, что, вместо того чтобы хорошенько треснуть по уху своего нищего, который, оказывается, над ней столько времени издевался и делал из неё круглую дуру, разулыбалась до ушей и умерла с ним в один день? Я, конечно, принцесс не очень много знаю, но зато был неоднократно знаком со швеями-мотористками. Так вот, даже швея-мотористка немедленно плюнула бы этому королю на мантию и ушла бы к себе в общежитие.
Тут мне кто-нибудь начнёт жалостливо растолковывать, что та принцесса жила давным-давно, да ещё и в тридевятом государстве… Не хочу даже этого слушать. Почему-то считается, что давным-давно все были простые, как брюква, без всяких этих затей. Всем как-то кажется, что любое следующее поколение куда замысловатее предыдущего, а что умнее, так это наверняка. Даже на родителей своих мы смотрим, как на детей, – раз уж они, дожив до таких лет, не свихнулись, не утопились и не ушли в монастырь, стало быть, жизнь они прожили скучную и незатейливую и о бурях наших душ никакого понятия не имеют.
Нет, люди, они всегда одинаковые. Вот вы, дорогой читатель, если досюда дочитали, значит, вы очень сложный. А вон тот, который идёт мимо в болониевой куртке, – он как раз простой, как брюква, хотя, к сожалению, живёт с нами одновременно.
Ох ты, господи ты боже мой, помоги же мне как-нибудь выехать обратно на скользкую тропинку сюжета.
А то есть у меня знакомая. Начнёт она, бывало, рассказывать историю. Там и пройти-то – два шага, но после первого же предложения она убредает в какой-то бурелом и пишет там совершенно дикие кренделя, как казённый Дед Мороз в новогоднюю ночь после пятой поздравленной квартиры. Наконец она забредает в какую-то уже совершенно ледяную пустыню, где давно уже вымерли последние дальние знакомые малознакомых родственников, и тут происходит чудо – с помощью обыкновенного «так вот» она, как какое-то кенгуру, делает громадный прыжок и оказывается на финише, где её тоже, впрочем, уже никто не ждёт и судья давно спит в кустах, накрывшись клетчатым флажком, чтобы во сне не проглотить муху.
А к чему я это? Да ни к чему. Так просто.
Так вот (делаем прыжок), было всё с принцессой совсем не так. Хотя не настаиваю, что было совсем уж так, как я рассказываю. Я не Матфей и не Лука, но, как и в случае с их историей, ясно одно – что-то, однако, было.
Но больше всего меня, впрочем, беспокоит одно – не обиделась бы на меня та самая знакомая, которая так любит рассказывать истории.
А знаете, я уже однажды писал историю про принцессу. Та принцесса почему-то получилась у меня очень похожей на одну совсем другую мою знакомую.
Отчего это так? Зачем они всюду лезут, эти знакомые? Куда от них деться? То ли не знакомиться ни с кем? Так ведь поздно уже. Хорошо бы, конечно, возникнуть где-нибудь посреди океана в результате вулканического процесса, сидеть там на голой скале и творить, по совету Оскара Уайльда, чистое искусство.
Впрочем, этот самый Уайльд тоже гриб ещё тот был.
Тьфу ты, господи: надо твердить про себя: «принцесса-принцесса-принцесса», чтобы не забывать.
Или попробовать наоборот – забыть про неё к чёртовой матери? Вот тогда она и полезет изо всех щелей. А может, и нет. Это вам не «дёрни за верёвочку – дверь и откроется». Это в их сказке дверь откроется. А в моей – верёвочка оторвётся. Или не оторвётся, зато кирпич на голову упадёт. Или дверь откроется, а оттуда выйдет волосатый молодец и даст в зубы. Да мало ли чего – может, и принцессы никакой нет, а есть Пелагея Иванна Дундукова на семнадцатом месяце беременности.
