Приди ко мне во сне - [54]

Сделав дело, Мери немного успокоилась и попыталась занять себя чем-нибудь другим. Попробовала еще бокал бренди. Помогло.

Мери стояла у гардероба, раздумывая, что бы надеть к ужину. В каюте уже был восстановлен первоначальный порядок. На столе красовался большой букет от капитана. Она выбрала платье из легкой, почти воздушной ткани цвета морской волны с кружевными гофрированными оборками внизу и ярко-красной розой на груди. Вообще-то оно было совсем не в ее стиле – это платье ей подарила на день рождения сестра бабушки, – но ей показалось, что для сегодняшнего вечера оно подходит.

Прическу она решила сделать тоже соответствующую – завитки и локоны. Мери повеселела и, закрепляя локоны заколками, даже вальсировала по комнате.

А что делать с соколом? Вначале она решила его надеть. Но к этому платью он не подходил. Оставить в каюте? Ведь она охраняется. Нет, ей не хотелось с ним расставаться.

Рэм. Конечно, она попросит его положить кулон к себе в карман. А пока Мери засунула сокола в маленькую сумочку.

Затем она постучала в стенку. Рэм тут же ей ответил, а через секунду появился в дверях ее каюты.

– Выглядишь превосходно. Как раз для ужина. – Рэм поцеловал ее в щеку, но не остановился на этом, а прошелся поцелуями до самой шеи.

От его жадных и нежных прикосновений ее шея изогнулась. Положив руки ему на грудь, Мери откинула голову и закрыла глаза. Раздался стук в дверь. Он рывком отстранил ее от себя. Пришли Нонна и Эстер. Мери взяла сумочку, закрыла каюту на ключ, а кулон незаметно сунула Рэму в карман:

– Пусть пока будет у тебя.

Все четверо направились в ресторан, захватив по дороге Вэлком. Потом к ним присоединились доктор Стоктон и Жан-Жак, который был один, без Джорджа. «У бедного мальчика немножко mal de mer [19]», – сокрушенно поведал он.

Все начали удивляться: какая может быть морская болезнь, когда река совершенно спокойна? На что изящный француз заметил, поправив свои платиновые волосы:

– Он вовсе не такой толстокожий, каким выглядит.

На Жан-Жаке были черные брюки в обтяжку и черная «пиратская» рубашка. На груди красовалась серебряная цепь, в тон его босоножкам и серьгам. Нонна и Эстер были одеты в свои самые лучшие наряды.

Метрдотель пригласил их в небольшой зал, где был накрыт стол на восьмерых. Высокие тонкие свечи, зажженные по всей окружности стола, мягко освещали белоснежные салфетки, тонкие хрустальные бокалы с золотыми каемками, фарфор, серебро. В центре стола стояла большая ваза с цветами. Стеклянная стена рядом открывала вид на реку, на берегу которой просматривались неясные силуэты пальм и густые кусты, обмакнувшие свои ветви в темные воды Нила.

Блюда подавали официантки-нубийки в красочных нарядах. Их выбор был великолепен: сочные телячьи отбивные, мясо на вертеле в подушке из тушеного риса, большие куски ростбифа, несколько видов рыбы, цыплята под пикантным соусом, а также искусно приготовленные овощи всевозможных видов, включая, разумеется, и традиционный салат из огурцов и помидоров.

– От такой еды недолго и растолстеть, – простонала Мери.

– Ешь, моя шакар, я буду любить тебя и толстую, – отозвался Рэм.

– Кстати, ты все время зовешь меня «шакар», объясни наконец, что это такое?

– Ласковое обращение на арабском. В буквальном переводе это означает «сахар». Ты не возражаешь, чтобы я тебя так звал?

– Нет. Мне только хотелось знать, что это означает. – Она добавила еще ложку риса в свою уже достаточно полную тарелку и с вожделением посмотрела на соблазнительные блюда, для которых у нее в желудке уже не было места.

– Ну наконец мы начали с тобой уроки арабского, – прошептал он ей на ухо. – Вначале я обучу тебя всем словам любви.

Она с аппетитом ела и запивала еду вином, а официант немедленно наполнял бокал вновь. За вечер он проделал это много раз.

– А что бы ты хотела на десерт, дорогая?

– О, не знаю. Выбери сам. – Она сделала попытку взять, не глядя, бокал, но удалось ей это только с третьего раза. – Положи мне что-нибудь шоколадное. Или лучше себя на тарелочке, и не забудь большую вилку. – Она хихикнула.

Я что, опьянела, что ли? Или опять это результат действия этого человека, которому совершенно невозможно сопротивляться? А может быть, и то, и другое? Во всяком случае, вина на сегодня достаточно.

Рэм подал ей тарелку с чем-то совершенно восхитительным, она такое прежде никогда не пробовала, – это были небольшие шарики из нежного крема, облитые шоколадом. Она попробовала несколько – оказывается, все шарики были разные. Он молча наблюдал, как она ела. Мери даже скормила один ему. Они смеялись, потому что он сжимал зубы, отказываясь.

Наконец все перешли в холл потанцевать. Заиграли медленный фокстрот. Доктор Стоктон сразу же пригласил Эстер, которая, казалось, светилась сейчас внутренним светом. Мери посмотрела на эту пару и вспомнила Абу-Симбел и то, что ей рассказал тогда доктор.

– Ты знаешь, он любит ее уже тридцать лет, – сказала она, наклонившись к Рэму. А ты, Рэм, будешь любить меня тридцать лет?

– Я буду с тобой всегда, я пойду за тобой на край земли, на край вселенной, – мягко отозвался он, будто бы прочитав ее мысли. Его пальцы проделывали в это время небольшие круги на ее голом плече.