Приди ко мне во сне - [13]

– Нет, нет. Не в этом дело. Просто я не могу принимать подарки от совершенно незнакомых людей.

– Спросите у моей мамы, и она вам скажет, что да, действительно, я далек от совершенства. Но насчет знакомства, тут вы не правы. Нельзя сказать, что мы… совсем уж незнакомы.

Его взгляд продолжал ласкать ее нежной чувственной лаской, а улыбка намекала о какой-то интимности, якобы существовавшей между ними.

Она вспомнила свой сон прошлой ночью и похолодела. Возможно ли это?.. Нет, нет. Такого быть не может. Это же тогда вообще получается сумасшествие.

– Мистер Габри…

– Рэм.

– Рэм. Не будьте таким бестолковым. Таких дорогих подарков я от вас принять не могу. Я именно это имела в виду. А цветов у нас в номере уже достаточно для нескольких свадеб.

– Если вы заговорили о свадьбе, то я готов. В любое время, когда скажете.

– Готовы к чему? – удивленно спросила она.

– К нашей свадьбе.

– Нашей свадьбе? Подумать только! – От неожиданности Мери прижала ладонь к груди. И тут же ее рука натолкнулась на кулон с соколом. – Кстати, и эта вещь. Я не знаю, как вы это проделали, и не уверена, что хочу об этом знать, но вы можете забрать ее себе.

Она сделала движение, чтобы снять кулон, но он улыбаясь придержал ее руку:

– Это не мое. Это ваше. Этот кулон сделан для вас. Оставьте его у себя.

Она собиралась начать спорить, но его улыбка одурманивала ее, сбивала мысли с толку, а его мимолетные прикосновения странным образом действовали на нее, как будто из его пальцев исходила магическая сила. Она не понимала, что происходит, абсолютно ничего, но решила следовать любимому папиному совету, банальному, конечно. Он часто любил повторять: «Если ты попала в ситуацию, когда ничего не понимаешь, то плыви некоторое время по течению». Вот и она сейчас «поплыла по течению».

– А теперь, я думаю, нам следует завершить ужин, – предложил он. – Я знаю, что вы голодны.

Они ели молча, скорее, ел он, а Мери что-то потихоньку клевала и потягивала вино. Очень трудно жевать и проглатывать пищу, если на тебя кто-то смотрит. Она чувствовала себя полевой мышью, которую загнал один из гордых египетских соколов. И в самом деле, в любую минуту он мог повернуться и съесть ее с потрохами. Она пыталась игнорировать его настойчивый, проникающий взгляд, сконцентрироваться на приятной спокойной музыке оркестра, стала осматривать людей, сидящих за ближайшими столиками, считать отверстия в причудливой решетке алькова.

Когда же с пищей было покончено и они приступили к кофе, она взяла свою сумочку и встала, намереваясь вежливо раскланяться и быстренько уйти. Рэм тут же поднялся, выхватил из ее рук сумочку и бросил на стол. А затем схватил ее руку и притянул к себе:

– Позвольте пригласить вас на танец.

Она и слова произнести не успела, как оказалась на танцевальной площадке в его объятиях. Он, как скульптор, формовал ее тело – потому что оно сделалось мягким как глина, – прилаживал его к своему телу и, закончив этот процесс, начал двигаться с медленной чувственной грацией. При этом он касался губами ее уха и шептал:

– Наконец-то, любовь моя, ты здесь. Ты пришла ко мне.

Колени Мери подгибались, какая-то непонятная сверхъестественная дрожь скатилась по ее спине и мягкими толчками начала распространяться по всему телу. Второй раз в жизни она боялась, что упадет в обморок. Затем наступила вторая стадия: ее спина окаменела, а ноги превратились в деревянные ходули. На них она и продолжала двигаться по танцевальной площадке.

А он продолжал шептать. И тут уже не было никакого сомнения – этот шепот она слышала десятки раз. Выходит, это все-таки сон. В противном случае творится что-то действительно невероятное. Мать всегда упрекала ее в том, что она витает в облаках. Но это было не совсем так. Когда нужно, Мери умела мыслить трезво и логически. Но в данной ситуации логику искать было бесполезно.

Она попыталась вспомнить что-нибудь из курса парапсихологии, который прослушала в университете, – может быть, это поможет разобраться в том, что происходит, – но в ее мозгах была сейчас такая неразбериха, что не то что разобраться, а просто мыслить она была не в состоянии. Она смутно припоминала, что читала когда-то исследования о людях, которые могли сознательно влиять на мысли и сны других. Информация. Нужно больше информации.

– Кстати, – произнесла Мери, причем сознание ее в это время продолжало судорожно рыскать в поисках ответа на главный вопрос: что же происходит сейчас на самом деле? При этом она слегка освободилась от его объятий и посмотрела ему в глаза. – Расскажите, как вы узнали, что я буду здесь сегодня вечером?

– Мне сказал Хасан.

«О Господи, – подумала она, – в довершение ко всему, он еще умеет разговаривать и с верблюдами».

– Значит, это верблюд вам сказал?

Он вскинул брови:

– Какой верблюд?

– Мой верблюд. Вчерашний.

Его удивление сменилось смехом. Он снова прижал ее к себе и закружил в танце.

– Нет. Тот верблюд, наверное, умеет разговаривать только с вами. Во всяком случае, я от него ничего добиться не смог. Я имел в виду метрдотеля. Как только вы пришли, он позвонил мне.

Мери снова отодвинулась от него:

– А зачем он должен был вам позвонить?