Приди и победи - [29]

— Запутался, — честно признался Олег.

— Раз не разобрался, не стоит выносить свои знания на всеобщее обозрение. Ведь вполне возможно, владельцы того или иного заведения могут обидеться на то, что ты называешь их место пабом, несмотря на то, что это бар, и наоборот.

— Шеф, — через паузу спросила Инга. — Так вы вчера ходили в бар или в паб?

— А вы, на основании вышесказанного, сами определить не можете?

— Могу, это был паб, — выпалил Олег. — Он же ирландский, соответственно, из Великобритании. Значит паб.

— Ну уж нет, — завизжала Инга, — там есть барная стойка, там продают любой алкоголь. Значит это бар.

Бестужев закатил глаза. Из этого безумного круговорота его вытащил телефонный звонок. Это был Стрельцов. Пора было возвращаться к делу.

— Серафимыч, приветствую. Что там у тебя?

— Саша, я готов пообщаться по поводу нашего итальянского синьора. Уделишь мне минут пятнадцать своего драгоценного времени? — и, не дожидаясь ответа, доктор начал доклад. — Смотри…

Бестужев посмотрел в сторону спорящих Олега с Ингой и, вставая, прервал Стрельцова:

— Не надо по телефону, через полчаса буду у тебя.

В «пещере» Стрельцова со вчерашнего дня ничего не изменилось. Вот только вместо сальвадорского муравья на металлическом столе лежал итальянец Луиджи Гуэрра. Скальп был снят, грудина раскрыта, внутренние органы, взвешенные, лежали в сторонке — все, как по учебнику.

— Ну что скажешь, Серафимыч?

— Скажу, что моя интуиция меня в очередной раз не подвела, — удовлетворенно сообщил доктор. — Причина смерти синьора Гуэрры аналогична предыдущему инциденту. Иными словами, оба пациента скончались от потери крови. Как и в предыдущем случае нашего итальянца прибили к кресту, а потом выкачали кровь. К месту установления креста наш пациент прибыл уже мертвым.

— Что скажешь о теле?

— Скажу, что, в отличие от ведущего спортивный образ жизни сальвадорца, синьор Гуэрра любил брать от жизни если не все, то многое. Внутренние органы показывают, что спиртным побаловаться он был не дурак, регулярно курил, правда, не дешевый табак. Хотя в целом состояние органов соответствует реальному возрасту синьора Гуэрры — конец шестого десятка. Могу добавить, что он регулярно ходил на массаж, любил всевозможные косметические процедуры. В общем, ухоженный такой синьор, на себе не экономил.

— Что еще?

— Да в целом, ничем не примечательный товарищ. Если не принимать в расчет, от чего он умер, я бы и внимания на него не обратил. Милый такой старичок. Даже не верится, что мировые революции и убийства политиков — дела его рук.

— А ты откуда об этом знаешь? — удивился Бестужев. — Это же закрытая информация.

— Эх, ты, Саша, сколько лет работаем вместе, а ты так до сих пор и не понял — под моим ножом все тайны раскрываются.

— Ох, витиевато баешь, Серафимыч. Кто же тебе информацию сливает? Надо бы разобраться.

— Ты, Саша, не бузи, я тебе еще не все рассказал, — поспешил свернуть со скользкой темы Стрельцов. — Как и у предыдущей жертвы, на теле синьора Гуэрры имеется ряд татуировочек. В целом ничего серьезного, в основном, популярные среди итальянцев голые тети, клинки-пистолеты. Но на два момента тебе явно стоит обратить внимание.

Бестужев подошел ближе.

— Смотри: на плече изображен меч. Ничего не напоминает?

Тату меча было идеальным: от гарды до самого острия. Татуировка была длинной — изображение шло от плеча до самой кисти.

— Это такой же шедевр, как и лук со стрелами у Ганадора, — сказал Бестужев.

— Вот-вот. Я бы даже рискнул предположить, что их набивал один мастер.

— Серафимыч, даже если это совпадение, то это очень странное совпадение. Моя жизненная практика советует держаться подальше от таких.

— Это, Саша, еще не самое странное, что ты сегодня от меня услышишь. Смотри-ка сюда, — Стрельцов поднял ногу трупа вверх. По внутренней стороне бедра вилась готическая надпись «advocamus Te,». — Тату, как у Ганадора, совсем свежее. Обрати внимание, что надпись начинается с маленькой буквы, будто бы продолжает предложение. А после нее, также как у сальвадорца, стоит запятая, а не точка.

— Значит, у наших жертв общего несколько больше, чем мы думали, — сказал Бестужев.

Возражений у Стрельцова не нашлось.

— Надписи сделаны в разных стилях, но очень похожи друг на друга. «Vocamus Te,» — у Ганадора, «advocamus Te,» — у Гуэрры.

— Так-так, а это уже по-настоящему интересно. Может, это подпись нашего убийцы? — предположил Бестужев.

— Все может быть, — усмехнулся Стрельцов. — Я так и вижу заголовки газет: «Убийца-татуировщик». Или так: «Убийца оставил подпись на теле своей жертвы чернилами».

— Серафимыч, заканчивай, я тебя прошу. Давай лучше, наконец, переведем, что написано.

Он открыл интернет на телефоне и загрузил онлайн-переводчик. Но латинского языка в предложенных для перевода не оказалось.

— Вбей просто в Яндекс, — посоветовал доктор. — Причем обе фразы сразу.

Бестужев так и сделал. Немного задумавшись, страница загрузилась. Перевод звучал несколько зловеще: «Взываем к Тебе, призываем Тебя,».

— Бесовщина какая-то, — почему-то перешел на шепот Стрельцов.

Вот теперь и у Бестужева не нашлось, что ответить.

— Вот что меня, Саша, тревожит, — все так же тихо продолжил доктор. — После обеих фраз стоят запятые, а значит…