Причуда. В 16:50 от Паддингтона. Испытание невиновностью - [202]

— И вы так считаете, верно? Вы по-прежнему чувствуете, или хотите чувствовать, что это Жако совершил убийство, он, а не вы. Вы считаете, что действовали по его приказу, под его влиянием. И хотите всю вину возложить на него.

— Я? — переспросила Кирстен. — То есть как это? Что вы такое говорите?

— Я говорю, — ответил Колгари, — что в этом доме есть только один человек, который мог, как это ни дико звучит, стать сообщником Жако Аргайла. И этот человек — вы, мисс Линдстрем. Жако был покорителем дамских сердец, и особенно хорошо ему удавалось кружить головы немолодым уже женщинам. Этим умением он не раз пользовался — в корыстных целях. Он умел внушить доверие. — Колгари наклонился к ней. — Он ведь был вашим любовником, так? Уверял, что питает к вам самые нежные чувства и хочет жениться на вас? Что как только это дело будет сделано и он получит свою долю материнских денег, вы поженитесь и уедете куда-нибудь далеко-далеко. Ведь все было именно так, да?

Кирстен сидела неподвижно, как парализованная, не отводя от него глаз.

— Он поступил с вами очень жестоко, руководствуясь циничным расчетом, — продолжал Артур Колгари. — В тот вечер ему срочно требовались деньги, иначе ему грозил арест и тюремное заключение. Миссис Аргайл отказалась его выручать. И тогда, ничего не добившись от нее, он обратился к вам.

— Неужели вы думаете, что я взяла бы деньги миссис Аргайл, вместо того чтобы дать ему свои? — пробормотала Кирстен Линдстрем.

— Нет, конечно, — ответил Колгари. — Вы наверняка сами дали бы ему денег — если бы они у вас были. Но я думаю, у вас их уже не было… Вы получали неплохую годовую ренту, которую купила вам миссис Аргайл. Но, по-видимому, к тому моменту он уже успел все у вас вытянуть. Так что в тот вечер он действительно оказался в безвыходном положении. Когда миссис Аргайл поднялась к мужу в библиотеку, вы выскользнули из дому, снаружи вас ждал Жако, и он объяснил вам, что от вас требуется. Сначала вы должны были передать ему деньги, а затем, прежде чем пропажа обнаружится, убить миссис Аргайл. Потому что эту кражу она не стала бы покрывать. Он сказал, что ваша задача очень проста. Надо только выдвинуть ящики, чтобы подумали, будто в кабинет пробрался грабитель, а ее ударить по затылку кочергой. Это будет безболезненная смерть, она не успеет ничего почувствовать. А ему надо позаботиться о своем алиби, так что вам велено было действовать строго в условленное время — между семью и семью тридцатью.

— Это неправда, — произнесла Кирстен. Ее била дрожь. — Вы, наверное, не в своем уме, раз говорите про меня такие вещи.

Но в голосе ее почему-то не слышалось ни малейшего негодования, только страшная усталость.

— Даже если бы то, что вы говорите, было правдой, как бы я, по-вашему, могла допустить, чтобы его засудили?

— А почему нет? — возразил Колгари. — Он же заверил вас, что у него будет алиби. Вы, наверно, ожидали, что его арестуют, но потом наверняка признают невиновным. Все это входило в ваш совместный план.

— Но когда он не смог доказать свою невиновность, неужели я бы не выручила его? Не дала бы показания в его пользу?

— Возможно, — ответил Колгари. — Возможно, что и дали бы, не случись одно небольшое происшествие: на утро следующего дня в дом явилась жена Ж а к о. Вы даже не подозревали, что он женат. Посетительнице пришлось два или три раза повторить вам, кто она такая, прежде чем вы ей поверили. И в ту же минуту с ваших глаз спала пелена. Вы увидели Жако в истинном свете — бессердечного, хитрого и совершенно равнодушного к вам человека. Вы вдруг осознали, на что он вас толкнул.

И тут Кирстен заговорила, горячо и бессвязно:

— Я любила его… Любила всем сердцем. Дура я была, доверчивая старая дура. Он заставил меня поверить… что будто бы все так и есть. Говорил, что молодые ему никогда не нравились. Он много чего мне нашептывал — я не могу вам повторить всего. Я его любила. Говорю вам, я любила его. И вдруг является эта молоденькая и довольно вульгарная девчонка. Тогда я поняла, что все было сплошной ложью, ложью и подлостью… С его стороны.

— Когда я сюда явился, вы испугались, — продолжал Колгари. — Ведь так? Испугались: что же теперь будет? Испугались за других. За Эстер, которую вы любили, за Лео, к которому хорошо относились. Наверно, вы понимали — в какой-то мере, — чем это все чревато для них. Но главным образом вы испугались за себя. И смотрите, куда завел вас страх… Теперь на вашей совести еще два убийства.

— Вы утверждаете, что это я убила Тину и Филипа?

— Конечно, — сказал Колгари. — Но Тина все-таки пришла в сознание.

Плечи Кирстен безнадежно обмякли.

— Значит, она сообщила, что это я воткнула ей в спину нож? А я думала, она ничего не почувствовала. Конечно, я была вне себя. Совсем потеряла от страха голову. Опасность подступала все ближе и ближе.

— Хотите знать, что на самом деле сказала Тина, когда ненадолго очнулась? — спросил Колгари. — «Чашка была пустая». Я догадался, что она имела в виду. Вы сделали вид, будто несли Филипу Дарранту кофе, но в действительности вы уже вонзили ему в затылок нож и выходили из его комнаты, когда услышали Тинины шаги. И тогда вы повернулись к ней спиной, чтобы она подумала, что только собираетесь войти. А потом, хотя она была потрясена его смертью почти до беспамятства, она все же заметила, что чашка, упавшая с подноса, была пустой и кофе по полу не разлился.