Причеши меня - [22]

«Мы строили, строили и наконец построили!»

«Мыши плакали, кололись, но в итоге съели кактус».

Последний совет по синтаксису связан с причастными и деепричастными оборотами. Бесконечно нанизывать друг на друга или на тонкую смысловую ниточку можно не только придаточные предложения, но и эти симпатичные конструкции.

Я призываю уделять им больше внимания, а вот Горького — слушать умеренно. Иногда — например, в борьбе все с той же синтаксической монотонностью — они могут здорово вас выручить.

Я открыл дверь и вошел. Люда сидела у окна и вышивала. Вечер пах сиренью и веял ветерком.

Три подряд, казалось бы, почти безгрешных предложения. Ключевое слово — «подряд». Если мы вернемся в школу и проведем разбор, за который когда-то зарабатывали пятерки у доски, то сразу увидим: наши предложения — тройняшки. Простые, двусоставные, повествовательные, невосклицательные, распространенные да вдобавок украшенные однородными сказуемыми. Аккуратные, короткие. Придираться необязательно, можно оставить как есть, но я бы сделала так:

Открыв дверь, я вошел. Люда вышивала у окна. Вечер пах сиренью, с улицы веяло ветерком.

Правка минимальная, но получилось живее. В первом предложении мы потеряли лишний глагол благодаря деепричастному обороту, во втором — за счет очевидности (если вы хоть раз вышивали, то понимаете ведь, что это сложно делать стоя, да?), ну а третьему пришлось вырасти до сложного, потому что «вечер веял» все же конструкция спорная. Максимум можно написать «вечер дышал».

Возвращаемся к нанизыванию. Самые чудесные вещи, и конструкции в том числе, легко испортить перебором. Когда к одному причастному обороту в жарком объятии льнет другой, да еще и с причастием того же типа, я встаю на сторону Горького. Это змеиное шипение. И оно очень сложно читается.

Монгольфьер, поднявшийся в вышину, дышащую заоблачным холодом, медленно летел сквозь сгущающийся туман.

Смотрите, сколько шипящих. Субъективное восприятие может шепнуть нам, что для передачи атмосферы в корзине воздушного шара — тишина, промозглость, шум горячего воздуха — недурно. Что ж, может быть. А так?

Монгольфьер, поднявшийся в вышину, дышащую заоблачным холодом, оседающим на волосах изморозью, медленно летел сквозь туман, все сгущающийся и сгущающийся.

Ну признайтесь же, что есть проблемы. Лично мне было физически дискомфортно даже придумывать это предложение. Попробуем поправить?

Монгольфьер уже поднялся в заоблачную вышину. Медленно и тихо он летел сквозь туман, все сгущающийся и сгущающийся. Холод оседал на волосах изморозью.

Возможны и более щадящие варианты и даже варианты без разбивки. Но я предоставлю их поиск вам, а сама только призову быть осторожными. Змеи и гуси нравятся не всем, но если они нравятся вам, ищите к ним свой подход.

Деепричастных оборотов касается то же, но в их случае я сталкиваюсь с другим нанизыванием. Его я называю шашлыком: когда к бедному глаголу деепричастный оборот или голенькое деепричастие крепится и справа и слева. Получается целый шампур действий, причем не всегда понятно, какое и за каким идет.

Устав от бесполезной драмы, я отвернулся, подумав о том, какой же он все-таки душный, этот Киса.

Он сначала устал, а потом отвернулся? А подумал он в какой момент? Одновременно с тем, как отворачивался, или перед этим? Такие конструкции в редактуре часто остаются без внимания, а зря. Можно сделать еще неоднозначнее:

Устав от бесполезной драмы, я отвернулся, думая о том, какой же он все-таки душный, этот Киса.

Здесь бонусом к шашлычку мы (не всегда, но часто) получаем нарушение видо-временной связи. Повторюсь, к этой ошибке относятся щадяще, а еще она страшно приставучая, иногда я ловлю ее и у себя. Но давайте попробуем ее победить?

Устав от бесполезной драмы, я отвернулся и подумал: «Какой же он все-таки душный, этот Киса».

Это, скажем так, лайт-вариант. Но если мы хотим дополнительного спецэффекта — окончательно «растворить» стенку между читателем и персонажем, — можно написать:

Устав от бесполезной драмы, я отвернулся. Какой же он все-таки душный, этот Киса.

Не каждую мысль персонажа можно подать этим приемом, но некоторые — очень даже. Ведь, если предыдущий диалог вы покажете интересно и ярко, читатель и сам подумает про загадочного Кису: «Боже, ну и душнила!»

В заключение согрешу самоповтором: синтаксис — это лес. Сломать в нем ноги даже проще, чем разбираясь с коннотациями и словесным мусором. Но на самом деле допустимого в синтаксических конструкциях куда больше, чем в лексических; серьезные ошибки можно посчитать играючи, а ключевое правило одно.

Старайтесь, чтобы вас понимали. И чтобы для этого не приходилось прилагать титанические усилия. А красота придет с опытом.

Приложение 1. Филологическая анатомия. Пять общих законов, по которым живут язык, речь и стиль

Из-за своей могучести русский язык многим (даже среди его носителей!) представляется каким-то чудовищным диплодоком с зашкаливающим количеством костей и мышц. Ну правда, это же сколько в нем «но», «если», «а еще»… вы-учить можно, а понять? Да еще что-то новое вечно вылезает! Но пришло время филологической правды. Хаоса в русском языке — да и любом другом — куда меньше, чем порядка. В конце концов, это тоже организм, просто очень большой.