Прибытие на Марс - [8]

– Эй, это ерунда. Синяки сами проходят. Да он даже не болит.

Медсестра, не обращая внимания на уговоры Алика, открыла прозрачную заветную бутылочку и себе на ладонь нанесла густую порцию белого, вязкого крема. Алексей, видя, что ему так просто не уйти, бросил укоризненный взгляд на Арни, но тот словно не видел сыплющего свои укоры пациента. Ситуацию разрешил Нит:

– Врачи для того и нужны, чтобы помогать людям.

– Ложиться не обязательно, – продолжил подбадривать своего друга Арнольд.

Делать нечего. Пришлось стоять и терпеть прикосновения этой массажистки. Грубые и сильные руки беспощадно нажимали на ушибленное место, и густая белая мазь толстыми слоями впитывалась в поврежденные ткани. Сначала было ощущение прохлады, даже щекотки и Алик почувствовал себя расслабленным и уставшим. Затем вместо приятного прохладного ощущения от прикосновения руки с целебной мазью по всей груди разлилась волна горячего жара, от которого даже временами начинало щипать и хотелось кричать. Но показывать свой низкий болевой порог было неудобно, поэтому Алексей героически стоял, сжав кулаки и скрипя зубами. Руки медсестры двигались всё быстрее и быстрее до тех пор, пока кожа под её ладонями не начала скрипеть и мазь до конца не впиталась в кожу. Вся процедура заняла сорок минут, однако после целебного массажа в месте ушиба кожа приняла нежно-розовый оттенок, и на ней не осталось ни капли жира от мази. Алексей молча поблагодарил массажистку и, улыбнувшись Арнольду, произнес:

– Знаешь, всё-таки медицина – великая вещь.

Арнольд подошел к Алексею и положил ему на плечо ладонь своей левой руки, как бы пытаясь предупредить, что не всегда доктор оказывается рядом. Алик тоже отреагировал на это замечание молча, только аккуратно снял его левую ладонь со своего плеча и пожал Арнольду правую руку в знак дружбы и благодарности. Затем оставалось распрощаться со старым Нитом, но тот нашел себе нового слушателя и рассказывал Яне о прошедших годах своей молодости. Алексей кивнул им на прощание и подошел к двери, отделяющей его от темной бездны длинного коридора, не забыв взять из шкафчика с одеждой свой темно-синий пиджак, заботливо принесенный Нитом.

Дальше всё было как на автомате: правая ладонь прикасается к красному сенсору возле двери, слышится звук работающего нейродатчика, который должен сравнить отпечатки пальцев субъекта, осмелившегося самовольно покинуть помещение медицинского кабинета-операционной, с отпечатками, содержащимися в базе данных компьютерной сети стадиона. Доли секунды, которые для недавно пришедшего в сознание после тяжелых травм человека казались вечностью. Но вот красный подозрительный цвет сменился на разрешающий выход зеленый. Тихо и медленно открылась дверь, и Алик вышел в узкую и темную бездну длинного коридора. Аккуратно, не спеша, он шел вдоль правой стены; его задачей было дойти до служебного лифта, на котором можно было спуститься на один уровень вниз, а там будка охраны и выход наружу. Сорок шагов оставалось до лифта. Уже даже тридцать, и сзади слышится периодическое и четкое постукивание лакированных сапог с титановыми каблуками о пластик пола – это означало, что сзади быстрым шагом его догонял один из охранников Стадиона.

– Ах, невезуха, – проворчал себе под нос Алексей и, развернувшись к охраннику лицом, учтиво спросил: – Я могу вам чем-то помочь?

Рослый и широкоплечий охранник, облаченный в фиолетовую униформу с черным поясом и пристегнутыми к нему шоковой дубинкой, наручниками и вольт-пистолетом. Манжеты и воротник кителя украшены специальным узором из трех золотых полос – признак того, что данный кадр принадлежит к офицерскому составу. Фуражка имеет особый узор над козырьком, говорящий о тяжелом пути по служебной лестнице чинов и званий. Судя по узорам, охранник носил звание старшего лейтенанта. Однако, несмотря на грозный вид человека-горы в форменной одежде, лицо охранника было довольно добрым и располагающим к себе, даже немного привлекательным, как из рекламы крема для бритья. Именно поэтому, когда массивная фигура, немного отдышавшись – явно бежал долго, – сделала вежливый жест рукой в сторону противоположного конца коридора, туда, где находились лифты на верхние этажи, Алексей только деликатно улыбнулся и, посмотрев в мокрое от пота лицо охранника, ответил:

– Позволь догадаться: начальство вызывает.

Видя, что здоровяк кивает головой в знак согласия, Алексей спокойно и аккуратно обошел широкую фигуру старшего лейтенанта и, насвистывая себе под нос какую-то песню из давно прошедшего двадцатого века, направился в ту сторону, где вдалеке горели настенные бра из венерианского фарфора и виднелись красные полосы ковровой дорожки. Ритмичное постукивание каблуков на ботинках Алексея о пластиковый пол и приглушенное насвистывание понравившейся песни не смогли скрыть звука, создаваемого негромкими, но тяжелыми движениями идущего сзади офицера.

Не спеша дойдя до зала, стены которого были отделаны белым мрамором и бело-голубым пластиком, а каждую из стен украшали голографические картины не очень большого размера, изображающие исторические сцены из различных периодов освоения Венеры, Алексей поправил воротник рубашки и проверил, не стоит ли охранник за его спиной. Как ни странно, в зале охранника не наблюдалось. Он остался у входа в зал. И поза, в которой он застыл: руки вдоль туловища; живот подтянут; ноги вместе; голова слегка вздернута вверх так, что от носков сапог до кончика носа можно провести прямую линию – показывала, что он выполнил свою задачу и занял отведенное ему согласно инструкции место. После того как конвоира за плечом не обнаружилось, Алексею оставалось только сделать шаг в сторону лифта. Двери, отделяющие вход из лифта в мраморно-пластиковый зал, бесшумно сами окрылись, едва Алексей подошел к ним. Это явление являлось знаком того, что его ждали, очень ждали.