Прибрежный пират. Эмансипированные и глубокомысленные - [57]
Она пыталась побороть свою растущую панику, уговаривая себя, что это всего лишь фитиль. Если фитиль не очень ровный, свечи всегда как-то странно себя ведут – но не так же! С невообразимой быстротой внутри нее стала собираться какая-то сила, ужасная, всепоглощающая сила, исходившая из всех ее чувств, из каждого уголка ее разума, и когда она поднялась волной внутри нее, она почувствовала чудовищное, ужасающее отвращение. Она прижала руки к бедрам, держась подальше от Кайса и Джарвиса.
Что-то в этой свече… она наклонилась вперед и в следующее мгновение почувствовала желание броситься к ней – неужели никто не видит?.. Никто?
– Уф-ф!
Она почувствовала, что место рядом с ней освободилось, – что-то ей подсказало, что Джарвис судорожно вздохнул и очень резко присел… затем она опустилась на колени, и, когда пылающая дароносица медленно покинула алтарь в руках священника, она услышала страшный звон в ушах – звук колоколов походил на звук миллионов молотов… а затем, через мгновение, которое, казалось, тянулось целую вечность, по ее сердцу прокатился стремительный поток – послышались крики и грохот, как будто волн…
Она думала, что кричит, что зовет Кайса, а ее губы беззвучно артикулировали:
«Кайс! О господи! Кайс!!!»
Неожиданно прямо перед собой она почувствовала чье-то сверхъестественное присутствие, воплотившееся в форме светло-красного узора. Она знала. Это был витраж с изображением Святого Франциска Ксавье. Ее разум зацепился за него, ухватился за него мертвой хваткой, и она снова почувствовала, что зовет, громко зовет: «Кайс! Кайс!!»
А затем из бесконечной тишины раздался голос:
«Господи, благослови!»
Постепенно нарастая, по церкви прокатился ответ:
«Господи, благослови!»
Слова бесконечно повторялись в ее сердце; в воздухе снова появился умиротворяющий, таинственный и сладковатый запах ладана, и свеча на алтаре потухла.
«Благословенно имя Господне!»
«Благословенно имя Господне!»
Все картины смешались в крутящийся вихрем туман. Едва подавив крик, она покачнулась и упала назад прямо в протянутые руки Кайса.
V
– Лежи и не двигайся, дитя мое.
Она снова закрыла глаза. Она лежала на траве, на открытом воздухе, ее голову поддерживал Кайс, а Реган прикладывал ей ко лбу влажное полотенце.
– Я в порядке, – тихо сказала она.
– Знаю, но полежи, пожалуйста, еще минутку. Там было слишком жарко. Джарвису тоже стало дурно.
Она рассмеялась, увидев, как робко Реган дотронулся до нее полотенцем.
– Я в порядке, – повторила она.
Но хотя ее разум и сердце наполнило теплое спокойствие, она все-таки чувствовала себя разбитой и понесшей кару, как будто кто-то подержал ее обнаженную душу в своих руках, отпустил и рассмеялся.
VI
Через полчаса она, опершись на руку Кайса, шла по длинной центральной аллее к воротам.
– Как быстро пролетел день, – вздохнул Кайс, – мне так жаль, что ты плохо себя чувствовала, Лоис.
– Кайс, да все уже прошло, правда. Не думай об этом.
– Бедное дитя. Я просто не сообразил, что после дороги сюда по такой жаре выстоять службу для тебя будет слишком тяжело.
Она весело рассмеялась:
– Думаю, это из-за того, что я не очень часто хожу в церковь. Мое религиозное рвение обычно ограничивается литургией. – Она замолчала, а затем быстро продолжила: – Не хочу тебя шокировать, Кайс, но у меня нет слов, чтобы выразить, как неудобно стало быть католиком. Кажется, теперь это уже никуда не годится! Что касается морали, то католиками являются некоторые из самых безалаберных парней, которых я только знаю! А самые умные ребята – я имею в виду, те, которые думают и много читают, – кажется, уже ни во что не верят.
– Давай поговорим об этом. Конка все равно приедет только через полчаса.
Они присели на скамейку у аллеи.
– Вот, например, Джеральд Картер, он опубликовал один роман. Он просто оглушительно хохочет, когда кто-нибудь упоминает о бессмертии… А вот Гова… – ну, другой парень, с которым я хорошо знакома, состоял в научном клубе, когда учился в Гарварде, и теперь говорит, что ни один образованный человек не может верить в сверхъестественную сущность христианства. Он говорит, что Христос был социалистом! Тебя это не шокирует?
Она замолчала.
Кайс улыбнулся:
– Монаха ничто не шокирует. Монахи в силу своей подготовки умеют держать удар.
– Ясно, – продолжила она, – но это же сейчас везде! Все традиционное кажется таким… ограниченным. Церковные школы, например. Появилась настоящая свобода, а католики этого не видят – взять хоть контроль рождаемости…
Кайс еле заметно вздрогнул, но от Лоис это не ускользнуло.
– Ох, – быстро сказала она, – извини, просто сейчас для разговоров уже нет запретных тем!
– Может, так и лучше…
– О да, много лучше. Ну что же, вот и все, Кайс. Я просто хотела объяснить, почему я могла показаться тебе слегка равнодушной на службе…
– Я не шокирован, Лоис, я все понимаю лучше, чем ты думаешь. Мы все через это проходим. Но я знаю, что все в конце концов придет в норму, дитя мое. Дар веры, который есть и у тебя, и у меня, укажет нам верный путь.
Говоря это, он встал, и они снова пошли по аллее.
– Я хочу, чтобы ты иногда молилась и обо мне, Лоис. Я считаю, что твои молитвы будут именно тем, что мне нужно. Потому что я думаю, что мы очень сблизились за эти несколько часов.
«Ночь нежна» — удивительно красивый, тонкий и талантливый роман классика американской литературы Фрэнсиса Скотта Фицджеральда.
Роман «Великий Гэтсби» был опубликован в апреле 1925 г. Определенное влияние на развитие замысла оказало получившее в 1923 г. широкую огласку дело Фуллера — Макги. Крупный биржевой маклер из Нью — Йорка Э. Фуллер — по случайному совпадению неподалеку от его виллы на Лонг — Айленде Фицджеральд жил летом 1922 г. — объявил о банкротстве фирмы; следствие показало незаконность действий ее руководства (рискованные операции со средствами акционеров); выявилась связь Фуллера с преступным миром, хотя суд не собрал достаточно улик против причастного к его махинациям известного спекулянта А.
«Субботним вечером, если взглянуть с площадки для гольфа, окна загородного клуба в сгустившихся сумерках покажутся желтыми далями над кромешно-черным взволнованным океаном. Волнами этого, фигурально выражаясь, океана будут головы любопытствующих кэдди, кое-кого из наиболее пронырливых шоферов, глухой сестры клубного тренера; порою плещутся тут и отколовшиеся робкие волны, которым – пожелай они того – ничто не мешает вкатиться внутрь. Это галерка…».
Первый, носящий автобиографические черты роман великого Фицджеральда. Книга, ставшая манифестом для американской молодежи "джазовой эры". У этих юношей и девушек не осталось идеалов, они доверяют только самим себе. Они жадно хотят развлекаться, наслаждаться жизнью, хрупкость которой уже успели осознать. На первый взгляд героев Фицджеральда можно счесть пустыми и легкомысленными. Но, в сущности, судьба этих "бунтарей без причины", ищущих новых представлений о дружбе и отвергающих мещанство и ханжество "отцов", глубоко трагична.
«…Проходя по коридору, он услышал один скучающий женский голос в некогда шумной дамской комнате. Когда он повернул в сторону бара, оставшиеся 20 шагов до стойки он по старой привычке отмерил, глядя в зеленый ковер. И затем, нащупав ногами надежную опору внизу барной стойки, он поднял голову и оглядел зал. В углу он увидел только одну пару глаз, суетливо бегающих по газетным страницам. Чарли попросил позвать старшего бармена, Поля, в былые времена рыночного бума тот приезжал на работу в собственном автомобиле, собранном под заказ, но, скромняга, высаживался на углу здания.
Все не то, чем кажется, — и люди, и ситуации, и обстоятельства. Воображение творит причудливый мир, а суровая действительность беспощадно разбивает его в прах. В рассказах, что вошли в данный сборник, мистическое сплелось с реальным, а фантастическое — с земным. И вот уже читатель, повинуясь любопытству, следует за нитью тайны, чтобы найти разгадку. Следует сквозь увлекательные сюжеты, преисполненные фирменного остроумия Фрэнсиса Скотта Фицджеральда — писателя, слишком хорошо знавшего жизнь и людей, чтобы питать на их счет хоть какие-то иллюзии.
Слегка фантастический, немного утопический, авантюрно-приключенческий роман классика русской литературы Александра Вельтмана.
Чарлз Брокден Браун (1771-1810) – «отец» американского романа, первый серьезный прозаик Нового Света, журналист, критик, основавший журналы «Monthly Magazine», «Literary Magazine», «American Review», автор шести романов, лучшим из которых считается «Эдгар Хантли, или Мемуары сомнамбулы» («Edgar Huntly; or, Memoirs of a Sleepwalker», 1799). Детективный по сюжету, он построен как тонкий психологический этюд с нагнетанием ужаса посредством череды таинственных трагических событий, органично вплетенных в реалии современной автору Америки.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Британская колония, солдаты Ее Величества изнывают от жары и скуки. От скуки они рады и похоронам, и эпидемии холеры. Один со скуки издевается над товарищем, другой — сходит с ума.
Шолом-Алейхем (1859–1906) — классик еврейской литературы, писавший о народе и для народа. Произведения его проникнуты смесью реальности и фантастики, нежностью и состраданием к «маленьким людям», поэзией жизни и своеобразным грустным юмором.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник малой прозы Фрэнсиса Скотта Кея Фицджеральда «Нежные юноши» вошли сразу две книги рассказов, составленные самим Фицджеральдом после выхода романа «Великий Гэтсби» и до начала работы в Голливуде. Это Фицджеральд периода зрелости, уже утративший юношеские иллюзии, но обретший мастерство и отточенность стиля.Кроме рассказов, отобранных самим Фицджеральдом и представляющих собрание лучших новелл, написанных им в тот период, в сборник вошли и тексты, не попавшие в авторские подборки. Таким образом, в книге полностью представлены и ностальгические циклы рассказов о Бэзиле и Жозефине, и «коммерческий» цикл рассказов о враче Билле Талливере.Тексты публикуются в новых аутентичных переводах, адекватно отражающих блеск и изящество стиля «зрелого» Фрэнсиса Скотта Кея Фицджеральда.
Фрэнсис Скотт Фицджеральд, возвестивший миру о начале нового века — «века джаза», стоит особняком в современной американской классике. Хемингуэй писал о нем: «Его талант был таким естественным, как узор из пыльцы на крыльях бабочки». Его романы «Великий Гэтсби» и «Ночь нежна» повлияли на формирование новой мировой литературной традиции XX столетия. Однако Фицджеральд также известен как автор блестящих рассказов, из которых на русский язык переводилась лишь небольшая часть. Предлагаемая вашему вниманию книга — уже вторая из нескольких запланированных к изданию, после «Новых мелодий печальных оркестров», — призвана исправить это досадное упущение.
Фрэнсис Скотт Фицджеральд, возвестивший миру о начале нового века — «века джаза», стоит особняком в современной американской классике. Хемингуэй писал о нем: «Его талант был таким естественным, как узор из пыльцы на крыльях бабочки». Его романы «Великий Гэтсби» и «Ночь нежна» повлияли на формирование новой мировой литературной традиции XX столетия. Однако Фицджеральд также известен как автор блестящих рассказов, из которых на русский язык переводилась лишь небольшая часть (наиболее классические из них представлены в сборнике «Загадочная история Бенджамина Баттона»).Книга «Больше чем просто дом» — уже пятая из нескольких запланированных к изданию, после сборников «Новые мелодии печальных оркестров», «Издержки хорошего воспитания», «Успешное покорение мира» и «Три часа между рейсами», — призвана исправить это досадное упущение.
«Сказки века джаза» – сборник Фрэнсиса Скотта Кея Фицджеральда, открывающий наиболее полное собрание малой прозы писателя. Впервые все опубликованные самим Фицджеральдом рассказы и очерки представлены в строгом хронологическом порядке, начиная с первых школьных и университетских публикаций и вплоть до начала работы над романом «Великий Гэтсби».Для Фицджеральда первая половина 1920-х стала головокружительным временем раннего успеха: за четыре года он написал два романа, ставших бестселлерами, сатирическую пьесу, которая с треском провалилась, а также подготовил два больших сборника рассказов, один из которых впоследствии дал название целой эпохе в американской истории.