Прибор Д-ра Аренса - [5]

Поленов быстро обернулся и с недоумением взглянул на хозяина: его поразил тон доктора, сделавшийся вдруг резким и раздражительным.

«С чего это он взбеленился?» — подумал Сергей Семенович, усаживаясь в кресло. — «Верно, интересуется больно… завистлив!»

— Был, как же, только нового ничего! — ответил он вслух: — Все старые споры между школой Сальнетриера и нансийцами… Виделся с вашими друзьями: Бернгеймом и доктором Льебо…

— Ну, что они рассказывают? — продолжая еще хмуриться, перебил его доктор.

«Чего это он?» — с беспокойством подумал опять Сергей Семенович. — «Уж не узнал ли? Вот будет история!.. Надо приласкать его… Ну, навру в ее пользу!»

Владимир Платонович потемнел, как туча. Он не в силах был усидеть в кресле и начал быстро ходить по комнате.

«Про что я знать не должен?» — волновался он. — «Что еще он врать хочет? Кто это „она“?»

Сергей Семенович между тем заговорил горячо, бойко, с увлечением. Он рассказывал о своих визитах к знаменитым светилам науки, передавал беседы их, и по его словам выходило, что все в Париже не столько заняты наукою, сколько доктором Аренсом, одно имя которого производит сенсацию в аудиториях. Д-р Аренс помнил отлично, что магистр Поленов, его друг и товарищ, для какой-то цели собирался наврать ему, но, — такова уже сила лести, — по мере рассказа гостя, его лицо принимало все более и более веселое выражение, а когда тот кончил, доктор уже ласково сказал:

— Что же еще, дорогой мой?

— Да всего и не вспомнишь сразу! — небрежно махнул рукою Сергей Семенович, думая в тоже время: «Вот осел-то! Сразу поверил, и даже лицо умаслилось!.. Ну, слава Богу, пронесло. А то все злился на что-то… Вот опять… Да что это с ним?.. Ей-ей узнал!..»

Сергей Семенович тревожно двинулся на кресле, увидев внезапно вспыхнувшее гневом лицо своего учителя.

«Боже, что за дрянь!!.. И это друг мой!» — воскликнул в душе доктор.

Сергей Семенович вкрадчиво сказал:

— Теперь, дорогой учитель, я весь в вашем распоряжении. Вы начали говорить мне о природе гипнотического…

Доктор нахмурился. Ему стал противен этот двуличный человек, которого ои считал своим искренним другом.

— Не все еще готово у меня. Я потом поговорю с вами, — перебил он его.

«Вот каналья!» — обозлился в душе посетитель, — «совсем зазнался! Сперва — приди, потом — не надо. Словно и невесть, что за гусь!.. Везет, — весь секрет! Дубина дубиной, фамилия немецкая, — ну и ученый!..»

С этими мыслями магистр Поленов встал, и, сделав льстивую улыбку, мягко сказал:

— Ну, так не буду мешать вам! Поспешу откланяться Софье Антоновне и затем домой — за работу! Если понадоблюсь вам, уважаемый…

Но он не договорил и отпрыгнул к двери, бледный от испуга. Доктор Аренс не выдержал; он вскочил с кресла и неистово закричал:

— Никогда вы мне не понадобитесь!! Слышите? И жену мою вам видать не надо! Можете прямо пройти в переднюю и взять свое пальто!.. Кузьма!! — гаркнул он, с лицом, налитым кровью.

«Узнал, все узнал!» — молнией пронеслось в голове напуганного Сергея Семеновича, и он, не дожидаясь появления Кузьмы, выскочил из двери.

— Чего прикажете? — вошел на крик барина Кузьма.

Доктор оглянулся, но посетителя уже не было.

— Пошел вон, дурак! — крикнул он на Кузьму.

Тот медленно повернулся и пошел, думая: «Надо полагать, Сергей Семенович начисто свинью подложил нашему, потому — вон он как!..»

— Стой! — крикнул доктор. — Что ты подумал?

Кузьма смутился.

— Я-с?.. ничего… Ей-Богу… подумал, топить, может, прикажете… печку? — добавил он уже уверенным тоном.

Доктор грозно взглянул на него и молча отошел в глубь кабинета.

«Совсем обалдел», — решил Кузьма, скрываясь за дверью.

Доктор, как голодный зверь в клетке, заметался по кабинету. Мысли вихрем проносились в его голове; в груди закипала злоба…

«И это друг, лучший друг?.. На языке — честь, в душе — зависть и подлость, и вдобавок ко всему — какая-то тайна!» — проносилось в его голове. — «Интересно знать, кто эта „она“? Чего он боялся?.. Умаслить захотел!.. Вот скотина! И это дружба!..»

Дверь слегка приотворилась. Доктор оглянулся и с облегчением вздохнул: он увидел в ней стройную фигурку своего милого мальчугана. Но едва вошел маленький Павля и своими бойкими глазами взглянул на отца, как доктор опять нахмурился и почти простонал вслух:

— Что же это?!.. О, Господи!!

Павля, тихо двигаясь по кабинету с тетрадкой в руке, радостно думал: — «Обозлился за что-то, не смотря подпишет! Самое удобное время!»

— Чего тебе? — сердито спросил ого доктор.

Мальчик сделал серьезную рожицу и ответил:

— Я, папаша, принес подписать тетрадку. Сегодня нам баллы за неделю проставили!

— Покажи!

Павля подал тетрадку. Доктор внимательно стал рассматривать ее: русский — 3, арифметика — 4, латинский — 4, география — 2!.. Отец улыбнулся. «Это он за географию струсил!» — подумал он и, взяв перо для подписи, спросил:

— Почему по географии 2?

— Я, папаша, плохо Германию выучил; много там! — бойко ответил Павля.

Доктор обмакнул перо. Павля вздохнул: «Ну, пронесло! Пустяки это, а всегда дрожу… Ну, вот опять… И чего это он?»

Павля с тоскою посмотрел на отца, который отложил перо и стал опять внимательно вглядываться в отметки. Павля побледнел. Доктор сурово взглянул на сына и перевернул назад несколько страничек. Павля задрожал и закрыл глаза.