Презумпция невиновности - [12]

– Мобильник забрал следователь, но я обязательно в него загляну, – обнадежила я доверителя. – Директор Стамболиди сказал, что ключи от мансарды помимо вас, Руслан, есть еще у трех человек. Не могли бы вы припомнить, кто из них заходил вчера после вас в мансарду?

– А я-то откуда знаю? – удивился клиент.

– Во сколько вы были на мансардном этаже? Назовите точное время…

Не успела я закончить начатую фразу, как дверь мастерской с шумом распахнулась, и на пороге появился длинный сутулый субъект в синем комбинезоне. Голова его была перебинтована, по изъеденному оспинами лицу блуждала заговорщицкая улыбка, а в руках пламенели две вялые гвоздички. Окинув мутным взором мастерскую, гость по-хозяйски прошел в наш угол и, положив на верстак цветы, фамильярно проговорил:

– Салют, Русланыч, надо бы Динку помянуть. Ты как?

– Здорово, Ткачик, – вздрогнул доверитель. – Может, это лишнее? Ты и так уже хорош.

«Обладатель одного из ключей от мансарды», – промелькнуло у меня в голове, пока я наблюдала за перемещениями уборщика по мастерской.

– Да ладно, хорош, – отмахнулся Александр. – С интеллигенцией пивка попил. Музейный жук Мешков меня прогнал, они, видишь ли, водку не будут, даже за помин Динкиной души. Но ты-то, Русланыч, со мной выпьешь? И барышне нальем. Как нас зовут? – нахально осведомился сутулый, и его рыжие глазки пытливо ощупали мое лицо.

– Агата Львовна Рудь, адвокат господина Муратова, – с подчеркнутой официальностью откликнулась я.

– Адвока-ат? – с недоумением протянул собеседник и, обернувшись к Муратову, хихикнул: – Русланыч, а на черта тебе адвокат?

Клиент, насупившись, молчал, и гость, зажав рот руками, дурашливо зачастил:

– Молчу-молчу, это не мое дело. Позвольте представиться – Александр Ткачик. Менеджер по клинингу, то есть уборщик клеток. Я вот тут фотку Динкину прихватил, у меня в подсобке валялась. Ща поставим рядом с цветочками… А ты, Русланыч, не стой, доставай бутылку, я помню, у тебя с прошлого раза больше половины оставалось.

– Ты иди, Саш, я сейчас освобожусь, тогда выпьем, – глухо проговорил клиент.

– Ты что же, меня гонишь? – обиделся гость.

– Да нет, ну что ты, как я могу…

– А то смотри у меня, – насупился Ткачик и погрозил пальцем.

Муратов неохотно полез за батарею, а друг директора запустил руку под комбинезон и принялся сосредоточенно шарить в грудном кармане рубашки. Обнаружив искомое, он с многозначительным видом вытащил на свет сильно измятую фотографию. Разгладив ее ладонями, установил над гвоздичками снимок широколицей женщины с раскосыми глазами и коротко стриженными волосами, делающими и без того круглое лицо еще круглее. На снимке Дина выглядела намного старше своего мужа, и это, признаться, меня сильно удивило.

– Вот она, наша красавица, – тепло проговорил уборщик. И, обернувшись к Муратову, с надеждой произнес: – Ну что, нашел?

– Действительно, осталось больше половины бутылки, – уныло ответил клиент, вертя в руках посудину с водкой.

– Вот и отлично! – оживился гость. – Мадемуазель, не ломайтесь, присаживайтесь к верстаку, я мухой слетаю за снедью.

– Мне пора идти, – категорично отрезала я.

– И что же, не помянете с нами Дину? – прищурился гость.

– Простите, меня ждут, – поднялась я со стула.

– Вот и музейная крыса Мешков со мной пить побрезговал, – презрительно скривился Ткачик.

– Руслан Гасанович, завтра без десяти одиннадцать встречаемся перед УВД, – не обращая внимания на гримасы гостя, сообщила я, смотря исключительно на клиента. – Постарайтесь не проспать, следователь Лисицын этого не любит.

– Давайте я вас провожу, – засуетился Руслан, чуть не опрокинув бутылку.

– Спасибо, это лишнее. Я сама найду дорогу.

* * *

Прикрыв за собой дверь мастерской, я с облегчением вздохнула и огляделась по сторонам. В коридоре толпились люди, горячо обсуждая дневное происшествие. В основном это были молодые парни, хотя встречались и девушки. Проходя мимо возбужденных группок, стоящих у просторного конференц-зала, я краем уха услышала обрывки фраз:

– Какой ужас! Сгорела прямо во время выступления!

– Жалко-то как!

– Кто же теперь будет вести историю иллюзионного искусства?

– Мешков, кто же еще!

– Только не этот зануда! Я так радовалась, когда Мешкова заменили Диной, теперь опять слушать его байки!

Миновав взволнованную молодежь, я спустилась по лестнице и нос к носу столкнулась с директором иллюзариума. Эжен Саввич торопливо бежал от входной двери в сторону зрительного зала, и я загородила ему дорогу.

– Господин Стамболиди, уделите мне пять минут?

– Не сейчас, дорогуша, не сейчас! – клюнул он носом воздух. – Столько дел, не знаю, за что хвататься. Если можно, загляните ко мне завтра, я обязательно отвечу на все ваши вопросы.

И Стамболиди устремился дальше, пробежав мимо полной уборщицы в синем халате. Рядом с уборщицей стояла Регина Казимировна и наблюдала, как та старательно моет мраморный пол. Черные следы тянулись по всему холлу – это натоптали эмчеэсовцы и следственная бригада, изучавшая место трагедии. А торопливо поднимающиеся по лестнице на второй этаж девчонки и ребята разносили грязь дальше по зданию.

– Эжен Саввич! – махнув рукой, позвала Крестовская. – Можно вас на минуту?