Президенты RU - [150]

Террористы посадили «Сабену» (Гиволи рассказывает об операции освобождения заложников в самолете бельгийской авиакомпании «Сабена». – А. М.). в Бен-Гурионе, потребовали освобождения из тюрем арестованных террористов.

Захватчикам объяснили, что для них и для пассажиров необходима вентиляция, необходимо очень многое для функционирования систем самолета. Барак и Нетаньяху (будущие премьер-министры Израиля. – А. М.) пошли к самолету в белых комбинезонах бортинженеров.

Сто пассажиров, пять террористов, двенадцать людей в комбинезонах. Операция длилась девяносто секунд…

Владимир Владимирович, жаль, если эти простые, проверенные схемы вам неизвестны. А если известны, но не применяются, тогда…

Услышав вопрос: «В каких случаях можно идти на переговоры с террористами, захватившими заложников?» – собеседники изумленно взглядывали на меня, на переводчика и, убедившись, что правильно поняли вопрос, отвечали: «Всегда».

Подчеркиваю это, ибо уж кого-кого, а израильских генералов невозможно заподозрить в гуманном отношении к террористам.

Миф о том, что переговоры вести не надо, – миф беспредельно подлый. Но он внедряется в сознание людей всеми средствами. Уже не только политики, журналисты, киноартисты и кинорежиссеры, но даже психологи стали у нас дико воинственными. (На днях в «Известиях» президент Национальной федерации психоанализа Решетников заявил: «С террористом, который идет с оружием в руках, никаких переговоров быть не может». Или у Решетникова нет детей, или их не захватывали.)

Владимир Владимирович, на схеме, нарисованной специалистом по спасению заложников генерал-майором Хейфецем, от штаба (где принимаются все решения) до террористов – сто пятьдесят метров. А при «Норд-Осте» это расстояние равнялось десяти километрам (потому что все решения принимались в Кремле). А при Беслане решения принимались за полторы тысячи километров от места трагедии. В десять тысяч раз дальше, чем следует.

Мы с 1994 года воюем, Владимир Владимирович. Вы наш Верховный главнокомандующий, вы повторно начали эту войну в 1999-м, а теперь, через пять лет, говорите, что оказались не готовы. Продолжая сравнение с Великой Отечественной, где враг был неизмеримо сильнее и умнее, скажу: через пять лет после начала войны враг был давно готов (в смысле – капут).

В Израиле, где война с террористами идет давно, во главе государства уже много лет почему-то оказываются не аналитики, а бойцы спецназа.

Москва, Тель-Авив, Иерусалим и окрестности

Эхуд БАРАК – премьер-министр 1999–2001 годов. Имеет наибольшее число наград среди ныне здравствующих израильтян – пять знаков отличия на поле боя, пятикратный Герой Израиля (все награды получены за период службы в спецназе). В 1971 году командовал операцией, в ходе которой прямо из генерального штаба сирийской армии были похищены пять офицеров. В 1972 году командовал молниеносной (девяносто секунд) операцией по освобождению заложников «Сабены». Первым ворвался в «Боинг-707», промчался мимо рядовых террористов (если бы он начал стрелять в ближайшего, то дальние получили бы время для ответных действий), добежал до туалета, где заперся главарь, и застрелил его. В спецслужбах всего мира эта операция детально изучается. Поэтому у специалистов есть предположение, что знаменитая фраза президента России «мочить в сортире» – оттуда, из сортира «Сабены». В 1973-м руководил операцией по ликвидации палестинских лидеров, проживавших в столице Ливана. Переодевшись в женскую одежду (говорят, он выглядел совершенно очаровательной блондинкой), Барак ворвался в дом со своими коммандос и застрелил трех видных деятелей ООП, ответственных за убийство израильских спортсменов на мюнхенской Олимпиаде.

2005

Рабы на обочине 15 марта 2005, «МК»

Владимир Владимирович! Когда вы только собираетесь на работу, нас уже сгоняют с дороги (хотя нам тоже на работу)[199]. Нас выстраивают в гигантские (километровые) очереди на Рублевском шоссе, на Кутузовском проспекте, на съездах с МКАД, на всех дорожках и улицах, которые вливаются в вашу (и немножко нашу) трассу. Повезет – простоишь минут двадцать, а не повезет – и целый час.

Вы привыкли. Наверное, даже не замечаете. Но люди меняются. То есть люди вроде бы те же, но их настроение изменилось. Слышите, как мы гудим, когда вы мимо нас летите? Впрочем, ваш «мерседес», наверное, звуков не пропускает.

Года два назад мы уже подсчитывали убытки, помните? Чтобы вас пропустить, стоят 50 тысяч машин. В среднем по 30 минут утром и вечером. Это 50 тысяч часов. Получается 6 тысяч рабочих дней. Если 22 рабочих дня в месяц, выходит 270 месяцев. 270 наших месяцев за ваш день.

Те, у кого своя машина, обычно получают не меньше тысячи долларов в месяц. А многие жители Рублевки (у которых еще и водитель) – больше десяти. Выходит, минимум 270 тысяч долларов в день теряем мы в вашей пробке. Если за год вы 200 раз съездите на работу, это обойдется нам в 50 с лишним миллионов долларов. Только за потерянное время. А сколько сгорает бензина, а сколько моторов работает вхолостую…

Это я считал, пока вы первый срок отрабатывали. А теперь думаю: как же это я поддался веяниям времени? Почему соглашаюсь все мерить на деньги – и свободу, и жизнь? Вы заперли меня в пробке – значит, я не свободен. Этот час ежедневно вычеркивается из моей жизни; она становится короче. Ради чего?