Президенты RU - [143]

О какой душе? О какой чести можно говорить? Но говорят. И говорливые политсантехники (покорно соглашаясь, чтобы их прерывала реклама) находят разницу между плохим Березовским и хорошим Гайдаром. Как рыцари Круглого стола времен короля Артура, у которых была полная свобода слова обсуждать, какой дракон опасней: вилохвостый или винтохвостый.

Мораль общества может ухудшаться и улучшаться.

Когда в Германии к власти пришел Гитлер, через три-четыре года немцы стали зверьми и стукачами. Мораль ухудшилась катастрофически.

В США еще недавно цвел расизм, висели таблички «Неграм, евреям и собакам вход запрещен». Теперь этого нет. За расизм тюрьма. Мораль, пусть внешне, явно улучшилась.

У нас все делается, чтобы она ухудшалась. И ничего – чтобы улучшить. Результат очевиден: общество развращено и деморализовано. Десятки миллионов людей возмущаются грязью, но не способны протестовать.

Совершенно не видно, кто сможет это исправить, даже если колоссальные усилия разврата почему-то прекратятся. Где эта сила, которая могла бы поднять…

Допустим, какие-то добрые люди уцелеют под напором негодяйства или приедут из-за бугра… К кому они обратятся? К муравейнику? У муравьев есть обоняние, может быть, вкус, осязание, но органа восприятия морали – нет. Они не чуют ее, как мы не чуем радиацию. Но не чуем – это не значит, что радиации нет. Или она безвредна, раз мы ее не видим и не слышим?

То, что общество перестало руководствоваться моралью, не значит, что мораль не существует. Не значит, что аморальность безвредна и что все нам как с гуся вода.

А если душа (орган морали) атрофировалась, отмерла за ненадобностью – тогда что? Если содран, смыт, унесен ветром плодородный слой – конец. На камне, на глине ничего не вырастишь. (Не хотите проверять агрономически – попробуйте договориться с кузнечиками.)

Душа не обсуждается нигде и никем. Террор, цены на газ, НАТО, еда, косметика, способы достижения оргазма – все, что бурно обсуждается и рекламируется, обращено к желудку и ниже. А если к голове, то лишь ради волос, которые растут где не надо, а где надо не растут.

Год назад невнятно промычала дискуссия: преподавать ли религию в школе? Вопрос, похожий на «кормить или не кормить?».

Конечно, да!

Но если у повара дизентерия, то, конечно, нет!

Сколько будет дважды два – этому может учить и негодяй. Обучать душу негодяй не может, только губить. Кто эти десятки тысяч предполагаемых преподавателей души? Подвижники? Столько нету. Лицемеры? Тогда лучше не надо.

Против нашей голодающей души выставляют откормленный спинной мозг. Против совести – взбудораженные гормоны.

Старорежимные люди жалуются на детей: мол, растут потребителями. Но проедешь с ребенком полчаса по любому проспекту или на метро – за эти тридцать минут его атакуют тысячи соблазнов: вывески, рекламы, растяжки – купи! купи! купи! съешь! покури! выпей!

И против этого грандиозного хора – глупый и слабый дуэт мамы с папой: это вредно, это дорого, это тебе рано. И никакой помощи нигде. И дом уже не твоя крепость. И дома ящик продолжает эту атаку. И даже если вы выбрали подходящий фильм, какую-нибудь старую советскую «Золушку» – фильм, в котором вы уверены как в себе самом… вдруг в самом душевном месте – трах! реклама! Представьте: вы открываете ребенку дверь в ваш родной дом… а в подъезде подонок. И не успели вы отшатнуться – прямо перед вашим лицом, перед лицом ребенка он распахивает пальто: «Спонсор показа!», а за этим уродом и вся шайка: пиво, презервативы – в самый раз для Золушки.

Двести двадцать лет назад вертикаль власти была куда тверже. Никаких депутатов, никаких Европейских судов, никаких прав человека. Подданные Ее Величества были абсолютно беззащитны. Однако появились и были напечатаны стихи, которые и сейчас невозможно читать без страха за судьбу автора.

ВЛАСТИТЕЛЯМ И СУДИЯМ

Восстал всевышний Бог, да судит

Земных богов во сонме их;

Доколе, рек, доколь вам будет

Щадить неправедных и злых?

Ваш долг есть: сохранять законы,

На лица сильных не взирать,

Без помощи, без обороны

Сирот и вдов не оставлять.

Ваш долг: спасать от бед невинных,

Несчастливым подать покров;

От сильных защищать бессильных,

Исторгнуть бедных из оков.

Не внемлют! видят – и не знают!

Покрыты мздою очеса:

Злодействы землю потрясают,

Неправда зыблет небеса.

Цари! Я мнил, вы боги властны,

Никто над вами не судья,

Но вы, как я подобно, страстны

И так же смертны, как и я.

И вы подобно так падете,

Как с древ увядший лист падет!

И вы подобно так умрете,

Как ваш последний раб умрет!

Воскресни, Боже! Боже правых!

И их молению внемли:

Приди, суди, карай лукавых,

И будь един царем земли!

За такой призыв – ни в каземат, ни в сумасшедший дом, ни на каторгу; Державина даже не сослали. А после даже пригласили на выпускные экзамены царского лицея.

Учат ли это сейчас в школах? Рядом с этими словами современные критические заметки выглядят робко и бледно.

…Вмешается ли Бог? Захочет ли Он нас спасти? Или наказать? Иногда Он это делал (Потоп, Содом и Гоморра…). После Потопа Он обещал больше не делать одного – не уничтожать всех людей.

Но если, в результате упорного, мощного и стремительного расчеловечивания, люди исчезнут (останется лишь внешнее, бездушное сходство) – это снимет обещание. Животным Он ничего такого не обещал.