Президент Путин – продукт «грязных технологий» - [12]

По представлению журнала «Профиль», Павловский — одессит по рождению, еврей по крови и историк по образованию. Будучи студентом Одесского университета, он дал показания на своего приятеля Вячеслава Игрунова, обвинявшегося в хранении антисоветской литературы. Того посадили в психушку, Павловского отпустили. Это, наверное, была первая «политтехнология», позволившая Павловскому убедиться в успехе беспринципного, циничного подхода к жизни. Карьера историка его, очевидно, не прельщала, и в Москву Павловский прибыл с амбициями диссидента, рассчитывая на щедрые субсидии своей деятельности из-за рубежа и возможную свою зарубежную же карьеру, — привычный путь, которым в то время шли Буковские, Щаранские и прочие. В Москве Павловский стал поклонником и чуть не учеником историка Гефтера, демонстративно бросал камни в окна районного суда, изображая протест против тоталитарной «империи зла». Мелкодиссидентская деятельность Павловского закончилась однако не почетной эмиграцией, а арестом в 1982-м году, чистосердечным раскаянием и, по-видимому, сдачей подельников, поскольку вместо тюремного срока Павловского отправили в ссылку в Коми АССР, откуда он, трудясь на должности маляра и кочегара, посылал властям шизофренические письма с рекомендациями, как спасти Советский Союз. Послания Павловского, как вспоминал впоследствии он сам в своих интервью, действительно были довольно истеричные, участковый их читал, хохотал и подшивал в дело.

Прошлое Павловского — бурные всплески истерии, которую можно расценить и как умелый розыгрыш из себя придурка ради того, чтобы, повинуясь авантюризму натуры, потом легко уходить от ответственности. Но следует помнить, что подобное поведение в прошлом власти не без основания часто метили психиатрическим диагнозом. К началу перестройки, когда Павловский вернулся из ссылки, у него была устоявшаяся репутация «стукача», подозреваемого диссидентами в работе на КГБ. Наработанные навыки Павловский стал приспосабливать к новым условиям жизни. Он умело вбрасывал слухи и компромат, которые будоражили общество. В 1994-м году Павловский запустил «утку», под названием «Версия I» о государственном перевороте, который, якобы, готовила группа ельцинских министров. Провокационную дезинформацию напечатала «Общая газета», имевшая к тому времени ничтожный тираж и мечтавшая об увеличении издания. Павловского уличили в провокации, газете вынесли предупреждение, а автор «Версии» приобрел репутацию не брезгующего грязной работой, которую очень скоро стали деликатно именовать «черным пиаром».

Шизофреническая способность придумывать и вбрасывать всевозможные «версии» быстро пришлась к кремлевскому двору. В 1996-м году Павловский был привлечен Игорем Малашенко к созданию «положительного образа» президента Ельцина, а, главное, к строительству «отрицательного образа» КПРФ. Эта искусственно возведенная конструкция с наглым слоганом «Коммунисты — голод, нищета, очереди» смешила здравомыслящих людей, но к их изумлению большинство избирателей приняли ложь за правду.

Павловский убежден, что именно он вселил в Дьяченко со товарищи надежду на возможность нового избрания Ельцина: «Тогда, в конце девяносто пятого, было два человека, считавших, что Ельцин избираем и очень избираем. Чубайс и я».

После ельцинского триумфа Павловский уже неотступно обслуживал власть, через созданные им интернет-издания запускал всевозможные слухи, компроматы, раскручивал скандалы. Считается, что в 1997-м году при его непосредственном участии в прессу попала скандальная расшифровка телефонных переговоров Гусинского и Березовского, якобы строивших козни против президента Ельцина. Расшифровка оказалась «липой», и тогда Павловский открестился от нее, приписав авторство как нельзя кстати разбившемуся в автомобильной катастрофе Андрею Фадину, обозревателю «Общей газеты».

В 1999-м году по совету Дьяченко удачливого информационного шулера, профессионального провокатора привлекли к новой выборной кампании — кампании высокой степени риска. Кремлевское семейство, спасая свои властные позиции и наворованные капиталы, нуждалось в людях, свободных от интеллигентских комплексов, способных на любую ложь, любой скандал, любой политический ход, даже на кровавый исход, лишь бы достичь своей цели. Как говорят, тут Павловский удивил многих: он стал убеждать Семью отойти от выборной гонки, уступив место премьеру Путину.

Павловский не скрывает в интервью, что «Путин рассматривался как возможный преемник с самого начала, но многих отталкивало его специфическое прошлое». Павловского не отталкивало. Его собственное прошлое было еще специфичнее, и кто знает, может быть, бывший оперуполномоченный КГБ и, возможно, бывший стукач КГБ просто хорошо понимали друг друга.

Стиль работы Павловского, если судить по его пиаровским заслугам, это, во-первых, вброс слухов и компромата, очерняющих политических противников заказчика, во-вторых, строительство «образа врага», из борьбы с которым заказчик должен выйти победителем, в-третьих, искусственное нагнетание и даже конструирование провокационных ситуаций, выгодных заказчику. И все это, как мы понимаем, строится на откровенной лжи, мошенничестве и готовности идти на любые преступления для достижения своих целей. В подтверждение процитируем журнал «Профиль», добросовестно пересказавший все элементы сценария по созданию народной любви к кандидату в президенты Путину, как считается, придуманные именно Павловским: «Многие приписали ему план победоносной военной кампании в Чечне, не говоря уж о кампаниях против партии Примакова-Лужкова. Выступая перед прессой в августе 1999 года, он заметил: пока Примаков не дал окончательного согласия присоединиться к «Отечеству», играть против Лужкова можно по правилам.