— Только, пожалуйста, недолго. Меня дома ждут.
— Ничего, подождут… — сказал Глеб и включил мотор.
Алена была права: первым ее хватился Гарик. Он без особых усилий выиграл у Сороки подряд две партии в настольный теннис и предложил закончить игру. Сорока не возражал. В настольный теннис он начал играть только в этом году и был слабым противником для Гарика.
Сорока и Сережа еще стояли у стола с ракетками в руках и толковали о только что сыгранной партии, когда тот подошел к ним.
— Не видели Алену? — спросил он.
— Ее давно уже не видно, — заметил Сорока.
— Отец беспокоится… Пора ужинать, а ее нет.
— Отец? — усмехнулся Сорока.
— Она туда пошла! — кивнул в сторону залива Сережа. — Ты ей нарочно проиграл, а она этого не любит…
— С вами опасно играть, — сказал Гарик.
— Я лучше сегодня в защите играл? — поинтересовался Сережа.
— Лучше, лучше, — отмахнулся Гарик. — Сходим на залив? — взглянул на Сороку. — Вечер-то какой…
— Какой? — спросил Сережа.
Однако Гарик не удостоил его ответом. Он смотрел на лесную тропинку, ведущую к даче.
— Вряд ли ей это понравится, — сказал Сорока.
— При чем тут она? — вспыхнул Гарик.
— Пойдем прогуляемся, — сказал Сорока. Лицо у него как всегда невозмутимое, лишь в глазах затаилась усмешка. Но надо очень хорошо знать Сороку, чтобы заметить это. Сережа заметил. Наверное, и Гарик заметил, потому что, нахмурившись, отвернулся, стал шарить по карманам, ища коробок. Чиркнул спичкой, прикурил, несколько раз жадно затянулся и, не глядя на Сороку, обронил:
— В субботу-воскресенье тут крутятся всякие… Алена сама говорила, что проходу не дают. — Наткнувшись взглядом на Сережу, замолчал.
Сережа отлично понимал Гарика: для него давно не секрет, что тот влюблен в сестру. С тех самых пор, как Гарик впервые увидел ее на шоссе Ленинград — Москва, когда они пешком направлялись в Островитино. Сережа уверен, что и в Ленинград Гарик приехал только из-за Алены, а влюблена ли она в Гарика, он не знал. Два человека были непостижимы для него — это родная сестра и Сорока. Никогда наперед не знаешь, что у них на уме, о чем они сейчас думают. Не знаешь, как и поступят в том или ином случае. А вот Гарик для Сережи не загадка, с ним, как говорится, все ясно. Став взрослой, Алена перестала Сереже доверять свои девичьи тайны. Раньше, смеясь, рассказывала про чудаков мальчишек, про глупые драки за гаражами, даже показывала записки, которые ей на уроках писали, — а теперь на эти темы они не разговаривают. Сережа бы с удовольствием поговорил, ему тоже есть что рассказать… Он и сам немножко влюблен в одну девчонку…
Сообразив, что они при нем не хотят разговаривать, Сережа взял ракетки, шарики — один расщепился по шву, и он его бросил в кусты — и, насвистывая, зашагал по тропинке к дому. Он ничуть не обиделся на Сороку и Гарика. Понятно, при нем говорить о сестре не очень-то удобно.
Когда Сережа скрылся в доме, Гарик сказал:
— Скажи мне честно, Сорока: получится у нас с ней что-нибудь или нет?
— Я ведь не гадалка, — сдержанно ответил тот.
— Я люблю ее, — продолжал Гарик. Он нащупал ногой сосновую шишку и машинально со злостью стал ее втаптывать в землю. Шишка с сухим треском рассыпалась.
— Я где-то читал, что влюбленные только добро творят…
— А мне, наоборот, морду кому-нибудь хочется набить, — признался Гарик.
— Может быть, ты вовсе и не влюблен? Придумал все это?
— Тебе этого не понять, — зло рассмеялся Гарик. — Ты ведь никогда не любил…
— Не везет мне в смерти — повезет в любви… — Сорока взглянул на приятеля. — «Белое солнце пустыни» видел?
— Не видел, — буркнул Гарик.
— Хороший фильм, — сказал Сорока.
— Послушай!.. — Гарик даже остановился. — Может, у нее есть парень?
— Алена скрывать бы не стала, — успокоил Сорока — ему уже надоел этот разговор.
— Последнее время я чувствую, что она от меня все больше отдаляется, — помолчав, сказал Гарик.
— Честно говоря, я не замечал, чтобы она когда-нибудь приблизилась к тебе.
Они шли к заливу по протоптанной лесной тропинке. Небо еще было светлое с нежными розовыми подпалинами, а в сосновый бор уже со всех сторон бесшумно вползали сиреневые сумерки. В вечернюю тишину вдруг ворвался визгливый звук радиолы и, будто захлебнувшись, так же неожиданно умолк.
— Я тут присмотрел один «Запорожец», — нарушил затянувшееся молчание Гарик. — Почти новый. В аварию попал, вот и отдают по дешевке. Конечно, придется повозиться, зато будет у нас своя телега.
Сорока промолчал, Гарик покосился на него и удивленно спросил:
— Ты что, против? Или не хочешь помочь с ремонтом?
— Не в этом дело, — ответил Сорока.
— Тогда в чем же?
— Я бы не стал сейчас связываться с машиной, — сказал Сорока.
— И это мне говорит человек, который свой хлеб зарабатывает на ремонте машин!
— Поэтому и говорю.
— Дело решенное, — твердо сказал Гарик. — Завтра приезжает Вячеслав из Москвы, он дает мне тысячу рублей, да у меня на сберкнижке кое-что есть. В общем, я беру машину.
— Три сотни могу подкинуть, — сказал Сорока. — Больше не наскребу.
— Вот это другой разговор! — обрадовался Гарик и, остановившись на тропинке, горячо пожал приятелю руку. — Кровь из носу, надо к августу машину отремонтировать. Все вместе поедем в Островитино. Я Алене обещал!
