Прежде чем прозвучало: "Поехали!" - [60]

Перед каждым пультом, спиной к проходу, сидит оператор. На небольшом дощатом помосте у двух перископов стоят руководитель стартовой команды и один из заместителей Королева, непосредственно отвечающие за выполнение самого пуска. В сущности, только эти двое видят происходящее на пусковой площадке. Остальные вынуждены черпать информацию из показаний приборов, дублируемых краткими докладами операторов, да из сообщений, раздающихся из маленького динамика, очень домашнего, будто только что снятого с какого-нибудь пузатого комода в тихой, обжитой квартире. Сейчас этот динамик включен в линию радиосвязи командного пункта с кабиной космонавта.

В середине пультовой стоят четыре человека: Королев, Каманин, капитан Попович (эта фамилия получит мировую известность через год) и я.

В руках у меня составленная коллективными усилиями специальная инструкция космонавту, раскрытая в том месте, где речь шла о его действиях в так называемых «особых случаях», то есть при разного рода технических неисправностях и вынужденных отклонениях от принятой программы полета. Предполагалось, что, в случае чего, мгновенное обращение к инструкции поможет своевременно выдать космонавту необходимую команду.

Правда, помнил я каждое слово этой первой инструкции, как нетрудно догадаться, наизусть, но тем не менее держал ее раскрытой: так потребовал, поставив меня рядом с собой, Королев.

Руководитель стартовой службы Анатолий КИРИЛЛОВ. К дощатому высотой в полметра возвышению, на котором мы с Воскресенским стоим, вплотную придвинут столик, покрытый зеленым сукном. На столике радиопереговорное устройство для связи с бортом «Востока».

Королев снимает трубку, не спеша прикладывает к уху.

- Проверка! - слышим мы его голос.

Убедившись в готовности операторов к работе, Королев кладет трубку на рычаги и берет микрофон радиопередающего аппарата.

- «Кедр», я - «Заря», - подчеркнуто негромко говорит он, - сейчас будет объявлена минутная готовность. Как слышите?

- «Заря», я - «Кедр», - звучит в динамике, - занял исходное положение, настроение - бодрое, самочувствие - хорошее.

Летчик-космонавт СССР Валерий БЫКОВСКИЙ. Мы и сами видим на экране телевизора, что самочувствие у Юрия хорошее. Вот он бросает быстрый взгляд на часы, вмонтированные в приборную доску, потом смотрит на свои наручные, сверяя время, и поворачивает голову к объективу телекамеры. Лицо у Гагарина сосредоточенное и все-таки очень веселое.

- К старту готов! - слышим мы его звонкий голос.

Руководитель стартовой службы Анатолий КИРИЛЛОВ. Между тем я устанавливаю увеличение перископа, подбираю светофильтр, щелкаю по командному микрофону, проверяя исправность связи.

Воскресенский возится со своим перископом, нетерпеливо поглядывая на меня.

- В пультовой соблюдать полную тишину и порядок, - громко объявляю я, - прекратить всякие разговоры.

Становится еще тише, хотя до этого, кроме Сергея Павловича, поддерживавшего связь с бортом корабля «Восток», никто и не пытался разговаривать.

«Все в порядке, все идет хорошо», - спокойно говорит в микрофон С. П. Королев.

Подаю команду:

- Всем службам космодрома объявляется минутная готовность! Готовность - одна минута! - повторяю я и замираю у перископа.

Летчик-космонавт СССР Герман ТИТОВ. Вокруг все стихло, замерло. Я смотрел вдаль - туда, где высилось гигантское тело ракеты. Без окружающих ее ферм обслуживания она, серебристая, почти сливалась с белесым небом. На самой вершине этой фантастической сигары, в кабине космического корабля, словно в металлической скорлупке, билось живое человеческое сердце - сердце друга…

Мы стояли тесной группой. Напряжение достигло предела, а стрелка часов, казалось, с необыкновенной осторожностью, медленнее обычного перебирается от одной циферблатной риски к другой.

Руководитель стартовой службы Анатолий КИРИЛЛОВ. Смотрю на секундную стрелку хронометра и, лишь только она достигает нуля, в полный голос подаю команду:

- Ключ - на старт!

- Есть ключ на старт! - отзывается оператор центрального блока, а я представляю себе, как он в это мгновение ладонью вгоняет в гнездо блокировочный ключ.

- Протяжка один!

- Есть протяжка один!

- Продувка!

- Есть продувка!

Я подаю команду за командой, и все новые и новые операторы приводят в готовность свои системы. Об этом свидетельствуют все новые и новые световые сигналы, загорающиеся на главном пульте.

- Есть ключ на дренаж! - повторяет очередную мою команду очередной оператор. Я, не глядя, знаю, что сейчас оператор центрального блока резким движением повернул ключ вправо.

В перископ вижу, как у дренажных клапанов клубы конденсата отсекло, словно ножом. Сразу же пропадают оптические искажения, и от этого кажется, что ракета стала еще стройнее.

- «Кедр», я - «Заря». Закрыты дренажные клапаны. Все в порядке, все идет хорошо! - спокойно говорит в микрофон Королев.

- «Заря», я - «Кедр». Все понял: закрылись дренажные клапаны. Все в порядке. Прием! - доносится с борта «Востока».

«Заря» не успевает ответить.

- Пуск! - выкрикиваю я.

Пуск!!!

Такой увидел Землю Юрий Гагарин с высоты космического полета.

От борта ракеты плавно отходит большая заправочная мачта.