Прежде чем прозвучало: "Поехали!" - [12]

Кстати, в США вначале был осуществлен именно этот вариант. Астронавт Алан Шепард совершил 5 мая 1961 года, то есть уже после полета Гагарина, вертикальный подъем на ракете «Редстоун», но, как и следовало ожидать, этот полет по баллистической траектории не дал ничего нового. Он даже не называется космическим, поскольку, согласно современному определению, для того, чтобы полет считался космическим, нужно сделать минимум один оборот вокруг Земли.

Таким образом, работая над созданием первых искусственных спутников Земли, Королев уже совершенно конкретно планировал космический корабль и ракету-носитель для пилотируемого полета. Уже в то время на чертежных досках в конструкторском бюро вырисовывались контуры будущего «Востока».

Летчик-космонавт СССР профессор Константин ФЕОКТИСТОВ. Задача была дерзкой, сложной - ведь не прошло еще года с запуска первого спутника Земли. Для пилотируемого полета требовались высочайшая степень надежности как ракеты-носителя и самого спутника, так и систем управления, жизнеобеспечения и спуска на Землю, а по сути - всех элементов, как теперь принято говорить, ракетно-космического комплекса. Многие из этих задач вставали впервые в истории.

Особенно сложной была проблема возвращения космонавта с орбиты.

Затормозить аппарат, летящий со скоростью 8 километров в секунду - 29 тысяч километров в час, - и посадить его на Землю! В те годы это выглядело почти фантастически. Вспомним, что авиация тогда только-только перешла на сверхзвуковые скорости. А здесь - 25 скоростей звука!

При входе аппарата в плотные слои атмосферы с такой скоростью перед ним возникнет мощная ударная волна, и воздух в ней превратится в раскаленную плазму с температурой 6 - 10 тысяч градусов: выше, чем на поверхности Солнца. Как сделать, чтобы и аппарат не сгорел и космонавт, находящийся внутри него, остался целым и невредимым?

Задача из тех, которые называют «крепким орешком». И чтобы решить ее, было предложено использовать конструкцию… типа миндального ореха. Металлический корпус надо было упрятать в «скорлупу», которая, сгорая и испаряясь по мере спуска, не давала бы аппарату чересчур разогреваться.

Вставал вопрос: что, собственно, возвращать - весь корабль целиком или только часть его?

Анализ показал, что если приземлять весь корабль целиком, то вес теплозащиты, которая потребуется для него и для парашютной системы, будет превышать разумные пределы. Поэтому возникла идея разделения корабля на спускаемый аппарат, в котором должен был располагаться космонавт, и приборно-агрегатный отсек, где помещались бы тормозная двигательная установка с топливными баками, система управления и другие технические служебные системы, необходимые лишь для функционирования на орбите.

При такой конструкции теплозащита нужна была только спускаемому аппарату. Для него выбрали сферическую форму.

Но тут возник следующий вопрос: выдержит ли космонавт большие перегрузки, которые при баллистическом спуске просто неизбежны?

Расчеты показали, что при пологом входе в атмосферу под углом в 1 - 2 градуса перегрузки не превысят 9 - 10 единиц и действовать они будут всего около минуты. По данным авиационной медицины, здоровые люди вполне могут выдержать такие перегрузки.

Весьма сложным и спорным был вопрос о конечном этапе приземления.

Конечно, в идеале хорошо было бы решить задачу мягкой посадки. Но осуществить мягкую посадку довольно сложно. Чтобы надежно отработать ее, нужно было иметь в запасе много времени. Поэтому для корабля «Восток» был предложен, прямо скажем, жесткий, но вынужденный способ - катапультирование космонавта из корабля на высоте 7 километров. Дальше корабль и космонавт должны были приземляться порознь.

Вот такие принципиальные решения были найдены в апреле 1958 года, а в мае мы уже провели все необходимые расчеты и сделали проектную проработку корабля-спутника.

Параллельно усовершенствовалась ракета, с помощью которой были выведены на орбиту первые спутники. В 1959 году она была дополнена третьей ступенью с жидкостным двигателем.

В ноябре 1959 года после многократных обсуждений проект был представлен на суд Совета главных конструкторов, возглавлявшегося Сергеем Павловичем Королевым. Совет принял решение: начать опытно-конструкторские работы по предложенному проекту.

Врач, первый начальник Центра подготовки космонавтов Евгений КАРПОВ. Совещание, которое состоялось 14 января 1959 года, очень напоминало совет полководцев, предшествующий массированному удару на главном направлении. На это совещание, созванное президиумом Академии наук, собрались видные ученые, представители различных министерств и ведомств. На повестке дня - подготовка первого полета человека в космос.

На этом совещании мне посчастливилось впервые увидеть Сергея Павловича Королева.

Сергей Павлович живо о чем-то переговаривался с несколькими собеседниками. Голос у него был грудной, глуховатый, а речь свою он дополнял четкими и ясными жестами. Внешний облик свидетельствовал об огромной внутренней силе этого, по-видимому, и физически крепкого человека, о его воле, решимости, твердости.

Собравшиеся говорили о том, какими видятся им люди, которые после соответствующей подготовки смогли бы успешно справиться со всем, что ожидает их в космическом полете. Уже многие специалисты высказали свое мнение, когда председательствовавший на совещании академик Мстислав Всеволодович Келдыш предоставил слово Сергею Павловичу.