Превыше всего - [54]

— Жить, дорогая моя, надо прежде всего сегодняшним днем, — сказала она наконец. — В том, что было и будет, оставь разбираться ангелам.

Что ж, Берта, конечно, права. Ей сейчас действительно остается только положиться на своего ангела-хранителя.

Глава 11

— Америка?! — воскликнул граф, удивленно посмотрев на сидящего напротив пожилого человека. — При чем тут Америка, черт побери?

Гарольд Барнен встречал подобные реплики собеседника с завидным спокойствием, хотя порой чувствовал, что начинает терять терпение. Граф Монкриф никогда не отличался осторожностью в дискуссиях о политических проблемах.

— Мне теперь принадлежит там целый город, — объяснил Барнен совершенно спокойным голосом.

Блеснув глазами, граф резко опустился на стул, окончательно теряя терпение.

— Тебе принадлежит город… — повторил он слова своего собеседника с явным недоверием. Но Гарольд не отреагировал на этот тон.

— Сейчас он называется Гармония, но у меня есть планы относительно его названия, — сказал он, улыбаясь. — В этом городке будет проводиться грандиозный социальный эксперимент, и я собираюсь переименовать его в Новую Гармонию. Что ты об этом думаешь?

— Думаю, не сошел ли ты с ума.

— Нет, хотя парламенту и удалось довести меня до белого каления. — На этот раз пожилой мужчина не смог скрыть раздражения.

Он поднялся со стула и принялся расхаживать по комнате. Фрэдди часто сам прибегал к этому приему, чтобы успокоиться и взять себя в руки. Граф сидел, откинувшись на спинку стула, и смотрел на Гарольда. Ему самому не мешало бы успокоиться. В последние дни он стал слишком раздражителен и нетерпим к малейшим пустякам.

— Король больше интересуется перестановками чиновников, чем социальной реформой. Хлебное законодательство — настоящая мина, заложенная под британскую цивилизацию. Уже сейчас на улицах городов полно голодных. Разве можно надеяться на успех реформ в стране, правительство которой лишает крестьян крыши над головой и обрекает на нищету собственных граждан? Какие благородные мечты владели нашим обществом до войны с Францией! Где они все теперь? Нет, я потерял не разум, а надежду.

— Ты упрекаешь других в отказе от благородных, мечтаний, однако сам тоже поворачиваешься спиной к своей собственной затее.

— Я думал, что Нью-Ланарк уже способен развиваться самостоятельно. Иначе это пустая затея, если все разваливается без руководства сильной личности. Нет, у людей, живущих в Нью-Ланарке, есть все, чтобы самим добиваться своих целей. Я был для них отцом, а родители рано или поздно должны отпустить своих детей в самостоятельную жизнь.

— Пусть так. А что ты скажешь о борьбе за реформы в парламенте? Ведь ты являешься главным сторонником этих реформ. А как же люди, которые поверили и поддержали тебя? А как, черт побери, насчет моего времени, которое я потратил на эту борьбу. Неужели все это не стоит и ломаного гроша?

— Это не так, друг мой, поверь, — с искренней доброжелательностью улыбнулся Гарольд.

Граф начал проводить реформы на своих предприятиях задолго до того, как они появились в законопроекте. Именно такие люди и являются залогом успеха. Кроме того, титул графа Монкрифа и его состояние делали его необычайно важным и сильным союзником. У Гарольда тоже были деньги и грандиозные планы. Он готов рискнуть всем. Вопрос в том, захочет ли рисковать граф.

— Члены парламента не услышат моих обращений к их совести. Ты — другое дело. Твоя деятельность не пропадет даром. По крайней мере я надеюсь на это. Когда-нибудь и я вернусь, но прежде я должен попробовать. Пойми: я должен попытаться. Чего стоит цель, если ее не пытаться осуществить? Чего стоят мечты, если бояться претворять их в жизнь? Новая Гармония будет общиной, все члены которой станут как одно целое, где усилия каждого будут направлены на пользу всем, а всех — пользу каждого. Никто не будет думать только о себе. Главным для каждого станет процветание всей общины.

Это были те мысли Гарольда Барнена, которые граф разделял далеко не полностью. То, что Барнен является сторонником социализма, Фрэдди принимал и не видел в этом ничего страшного, но любые попытки навязать и ему подобный образ мышления отвергал категорически. Граф Монкриф понимал, что людям надо помогать, но твердо знал и то, что тысячи и тысячи людей в Англии живут более или менее нормально благодаря усилиям одного человека — его самого. Огромные толпы устремились сейчас в деревни, расположенные вокруг его фабрик, надеясь заработать на кусок хлеба. И он вкладывал все больше и больше денег в предприятия, которые накормят и их. Но цены росли, и голодных становилось все больше. При таких условиях люди покупают еду, а не одежду. В результате падал спрос на ткани, и хлопкопрядильные и ткацкие фабрики графа работали сейчас наполовину своей мощности. Но его промышленная империя в целом оставалась в безопасности, потому что входили в нее не только эти фабрики, но и множество других производств, многие из которых продолжали процветать. И это сделал он, а не мечтатели о всеобщем процветании.

Мечты Гарольда об обществе, где все будут жить одинаково и заботиться не только о своем благосостоянии, конечно, красивы, но нереальны. Люди всегда будут стремиться заработать как можно больше, чтобы их дети жили лучше и богаче, чем они сами. Это он видел на примере своих рабочих. Он мог бы сказать все это собеседнику и постараться опровергнуть его утопические расчеты. Но граф считал Гарольда своим учителем, и их связывала давняя дружба. Фрэдди решил не огорчать его еще и тем, что взгляды их начинают существенно расходиться.