Превращение голов в книги и книг в головы - [7]

Совершенно пусты! Теперь беру мой волшебный жезл, и, как скоро проведу им по их устам, произнося известные халдейские слова, которым выучил меня незабвенный мой наставник, они тотчас станут рассуждать, как рассуждали на шее у голкондцев. Шамбара-мара-фарабам-баламбалыку! почтенные головы № 1, рассуждайте!.. О, видите! все вдруг развевают рты! Слушайте со вниманием.

Головы на полках. А! — Э? — Мм! — Э! — Вот все опять закрыли уста, ничего не сказавши! Жаль!.. Не приписывайте этого, однако ж, милостивые государи и государыни, недействительности моего магнетического жезла: он тут нисколько не виноват, и я не стану вас обманывать.

Хотя это очень дорогие головы, однако ж они именно столько умели сказать и при жизни. Оно, конечно, немного, но что прикажете делать!.. Поэтому они всегда подавали мнения свои письменно. Теперь прошу почтенное собрание подойти поближе к шкафу и читать ярлыки, прилепленные к носам: вы увидите, кому они принадлежали. Прошу без церемонии!.. Постойте: одна из них, на верхней полке, хочет сказать что-то любопытное.

Одна из голов. А я согласна с мнением тех, которые сказали: «О!»

— Видите ли, как славно рассуждает! Погодите: я сейчас сниму ее и скажу вам, чья она. Ах, какое несчастие!.. — ярлычок куда-то отвалился, и я теперь не припомню имени почтеннного мужа, на чьих плечах она процветала. Но знаю наверное, что она украшала какого-то почтенного мужа; в этом шкафу все порядочные головы, все № 1, которые то и дело подавали мнения свои о других головах.

А между тем как эти господа изволят любоваться на со кровища моего первого шкафа, за который лет шесть тому назад давали мне два миллиона наличными в Бельгии — там тогда нужно было рассуждать о разных высоких предметах и был большой запрос на головы, — между тем я покажу собранию шкаф № 2, с надписью — головы-кукушки, с умом, сзерновавшимся в одно неподвижное понятие. Вот они. Редкие головы! на вид они похожи на обыкновенные головы; но отличаются от всех прочих тем удивительным свойством, что всю жизнь кукуют одною какой-нибудь идеей, которая свила себе гнездо в их мозгу и при всяком случае, высунув сквозь рот голову, поет всегдашнюю свою песенку. Я бы заставил их показать свое искусство, но это не очень любопытно: о чем бы вы ни рассуждали с ними или в их присутствии, одна из них регулярно, всякую четверть часа пропоет вам: куку, мануфактура! — другая: куку, акупунктура! — иная: куку, Шеллинг! — эта: куку, Бентам, куку!.. Вы можете поверить мне на слово: тут нет обмана. Вся занимательность в том, что они здесь подобраны все одинакового свойства: в Голконде, где часы еще не были изобретены, их употребляли вместо стенных часов, и у мудрого султана Шагабагам-Балбалыкума в каждом углу бесчисленных его палат стоял один голкондец с такою головой; в Европе я продаю их довольно выгодно в разные комитеты и ученые общества.

Лучше перейдем к следующему шкафу. Шкаф № 3, «головы всеобщие», иначе называемые головы-мельницы, с умом о двенадцати жерновах. Я в двух словах изображу вам их необыкновенное устройство, но наперед сниму с одной из них череп и попрошу вас взглянуть на их ум. Он состоит весь из зубчатых колес, поршней и вертящихся камней. Теперь он в бездействии, и вы не видите в нем ни следа мысли; но заговорите только с этого рода головою все идеи, какие в них ни бросите, хоть бы они были тверже алмаза, мигом будут раздавлены и смолоты. И чем более станете подсыпать понятий, своих или из какой-нибудь книги, тем быстрее вертятся в них жернова, производя страшный стук и шум мельницы в полном дви жении. Превратив все предметы, попавшиеся под их тяжелые камни, в крупу, в муку, которая кругом сыплется из них на пол; запылив вас ею с ног до головы, выбросив все из себя, они опять останавливаются: загляните в них в то время, и вы опять не найдете ни одной щепочки мысли или материала к рассуждению. Ужасные головы! Они ничего не создают, ничего не в состоянии создать, но все портят, ломают, уничтожают. В Африке они вторглись в словесность под предлогом беспристрастных критиков и переломали все идеи, все таланты, все вдохновения таланта; ничего благородного, ничего прекрасного не оставили они в своей отечественной литературе; все истерли, превратили в пыль; когда мой бессмертный учитель туда приехал, в книжных магазинах на полках стояли только мешочки отрубей, которые продавались вместо изящного. Ужасные головы!

Но вот отделение, достойное всего вашего внимания: «головы механические», иначе головы-ящики, с умом на пружине. Это головы знаменитых хронологов, историков, лексикографов, грамматиков, законоведцев и библиографов Голконды. Возьмем одну из них, например эту, с большим красным носом, и для удобнейшего объяснения снимем также с нее череп, примечательный своею толщиной. Господа, прошу сюда поближе! Это голова славного африканского библиографа. Извольте заметить, что она внутри имеет вид шкатулки со множеством перегородок и ящиков, которые битком набиты заглавиями и форматами книг, книжечек, брошюр, уставов, уложений, положений и учреждений всех известных и неизвестных народов. Эти заглавия теперь перемешаны и лежат в беспорядке по разным ящикам, потому что в таком же виде они всегда лежали в голове и при жизни глубокоученого законоведца. Вы, может статься, думаете, что подобные головы ни к чему не годятся?.. Вы ошибаетесь: в нужных случаях с ними делают чудеса. Так, например, этот глубокоученый библиограф имел обыкновение сверлить пальцем в ухе при всяком затруднительном случае: ему довольно было повернуть палец известным образом, и эти заглавия и форматы вдруг приходили в брожение, ворочались, шевелились с шепотом, как раки в кастрюле, перескакивали из ящика в ящик, строились в шеренги, укладывались дивными узорами. Я могу показать вам это на опыте. Вот кладу палец в ухо этой голове и как скоро поверну им в одну сторону — крак! — смотрите, все издания расположились в голове по алфавитному порядку!..