– Игорь, – Камалия, шедшая первой, остановилась и кивнула в сторону двух оборваных, заросших и грязных мужиков неопределённого возраста, увлечённо роющихся в свежих помоях, выплеснутых недалеко от калитки.
– Нищих что ли не видела? – попаданец протиснулся между кузинами, – Они ведь не только подаяния просят на площадях. Вот так они примерно и живут, в естественной, так сказать, среде обитания.
Он не сразу обратил внимание, что герцогиня Нейторская пальчиками плетёт заклинание.
– Я о другом, граф, – от Камалии сверкнула голубоватой сосулькой магическая стрела и мгновенно пробила голову ближайшего из бомжей, расплескавшись взрывом смеси крови и мозга, – Ты же про Стрелу Льда спрашивал, – в этот момент второй оборванец жутко взвыл и при попытке убежать свалился в местное подобие канализации под открытым небом, откуда раздались хлюпанье вонючей жижи и вопли страха несчастного, – Видишь, это заклинание намного быстрее Огнешара – Лана тебе говорила – но и ущерб меньше. Но, главное, от Льда уже в полусотне шагов спасёт обычный пехотный щит. Зато, среагировать и уклониться от магической стрелки сложнее. Энергии требуют одинаково. Ты чего? – удивилась герцогиня, увидя нахмуренный лоб приятеля.
– Ему голодранца жалко, – просветила её кузина, сохраняя серьёзную мину, хотя сама лучилась иронией.
– Серьёзно? – чуть выдвинувшись вперёд, герцогиня Нейторская взглянула на попаданца, – И в самом деле, – хмыкнула она, – Странно. Игорь, скажи, зачем этому отребью жизнь?
Что он мог ответить? Ведь Камалия искренне не понимала всю бесчеловнчность своего поступка. Она, как и прочие аристократы Орваны, руководствовалась этикой, совсем не схожей даже с понятиями земного средневековья.
Заслуга монотеистических религий Земли заключалась в том, что они дали понятие души и, как следствие, признание ценности любой человеческой жизни, вне зависимости от того, в шелка ли люди одеты или в рваньё.
Здесь же религия вообще однозначных понятий, что такое добро и зло, грех и добродетель, не определяла. Бог Хаос тот вообще поощрял всякие беспутства.
Винить Камалию за её жестокость было бы бессмысленно – она была просто, как тот ребёнок, ещё не понимающий, что такое хорошо, а что такое плохо.
У Игоря не получилось внушить земные понятия о справедливости даже Латане. Его сюзеренша лишь приняла как факт, что другу её жестокосердие претит, и при нём она старалась, как говорится, шашкой не размахивать.
Короткое время у попаданца была надежда, что его рассказы о реальной земной жизни что-то в принцессе поменяют, но она их, как и Тания, воспринимала такими же фантастическими и сказочными, что и те выдуманные писателями истории, только менее интересные и захватывающие. Так что, делиться воспоминаниями о своём мире Егоров вскоре перестал, а расчёт на изменение взглядов Латаны на права и достоинство людей не оправдались. Почти людоедская этика орванских аристократов пустила слишком глубокие корни, чтобы один случайно занесённый в этот мир спецназовец мог что-то кардинально в этом отношении изменить.
– У меня нет ответа, Камалия, – сказал он, – Кроме того, что убитый тобой нищий мог оказаться таким же переодетым аристократом как и мы. Может барон какой-нибудь, а то и граф. А ты взяла и без разбора прибила бедолагу.
Сказанное приятелем рассмешило герцогинь, а его сюзеренша даже продолжила шутку, резонно заметив, что Камалия это наверняка понимала, но не беспокоилась, так как у переодетого в грязную, вонючую одежду титульного дворянина, имелся бы при себе защитный амулет.
– Не один ты у нас предусмотрительный, – напомнила другу правительница Гирфеля.
– Раз так, тогда пошли дальше, – вздохнул землянин, – И помним, что за использование оружия или боевой магии вне дуэльных площадок и не для защиты от вооружённого нападения полагается повешение.
– У меня в Нейторе – кол.
– А у меня, как и здесь в Трине, петля. В Ливоре тоже кол. Правда, у себя в Пелоне я приказала использовать гарроту для таких преступников, только, так и не успела никого из драчунов приговорить к ней. Пришлось бежать раньше.
Подруги поделились сведениями, направляясь вслед за вновь возглавившим их маленькую компанию графом Приарским.
– Тогда, Камалия, считай, что ты заработала и на петлю, и на кол, и на гарроту тоже, – обернулся на ходу Егоров, – Хотя, да, вам же закон не писан. Но я всё же настоятельно попрошу…
– Да поняли мы, Игорь, поняли, – уверила Латана, – Кама больше не будет так делать. И я.
Улочка, на которую они вышли, находилась в стороне от основных городских присутственных мест, площадей и дорог, и даже не была вымощена. Приключенцев сейчас спасало то, что дождей не было уже несколько дней, иначе друзья утонули бы в грязи.
Тот трёхэтажный дом, вдоль забора которого Игорь провёл своих подруг, смотрелся среди остальных зданий, как лэнский замок-башня в окружении призамковых построек. Видимо, в особняке обитал кто-то из мутных торгашей, занимаюшийся не совсем честным бизнесом, раз поселился в таком непрезентабельном районе.
– Я тебе рожу расцарапаю! – вопила какая-то тётка возле хлебной лавки, на такую же, как и она, полную товарку.
