Превозмоганец-прогрессор 5 - [21]

— Мне кажется, я начинаю догадываться, — тихо засмеялась графиня.

— Ну да. Я чуть задержу его с входом на портальную площадку. Уверен, что Яэли успеет переправить свиту виконта к площадке, что севернее Юрга в Исторе, там дружков и слуг будут ждать мои воины, отправленные заранее, затем наша умница мгновенно закроет один портальный переход и откроет другой, в подземелье нашего замка, и Бюстин сразу окажется в тюрьме. Так что, желание Ланы долго и подробно говорить с ухажёром будет исполнено. В Ремсе про исчезновение виконта Чинорского узнают не сразу, а когда спохватятся, то какие основания будут подозревать нас? Мы скажем, что да, переправили, а уж что там с Бюстином в дороге случилось, или куда он дальше двинулся, мы не знаем. Сами тревожимся и переживаем.

— Но у нас нет портальной площадки в подземелье.

— Сделаю. Долго, что ли? Хоть прямо сейчас.

Глава 7

Солнце заливало своим ярким светом Главный тронный зал дворца Латаны Гирфельской, заполненный большим количеством высших вассалов и сановников герцогства, приглашённых на оглашение открытого послания правительницы своему дорогому дяде Гира-Туанскому императору Тулвию Третьему и для обсуждения мер по недопущению влияния иноземных ростовщиков.

О попытке похищения наследника знали уже не только во дворце — об этом в последние три дня говорила вся столица. Случай действительно был вопиющий и требовал от власти серьёзного ответа.

Поскольку предпринять в отношении имперского легата какие-то более строгие шаги, чем заключение под стражу, не представлялось возможным, то принять на себя всю тяжесть гнева герцогини должны были Гира-Туанские менялы. И не важно уже, в какой степени каждый из них участвовал в преступлении против короны.

Заодно, с подачи своего советника, Латана решила ужесточить правила ведения дел другими ростовщиками и объявить о денежной реформе, заключающейся в постепенном, но в короткие — до конца осени — сроки выведении из оборота на территории страны всех монет, кроме гиров и ругиров, уже чеканящихся на монетном дворе. С первого дня зимы обращение старых гирфельских денег полностью исключалось, а расплачиваться иноземными монетами можно будет только в столичном порту.

В Орване не существовало даже зачатков парламентаризма, и собравшиеся в тронном зале вельможи должны были сегодня лишь одобрить окончательный вариант указов правительницы и внести свои предложения по их наиболее эффективной реализации. Впрочем, кое-кто из присутствующих — графы Игорь Приарский, Лойм Ремсский и Майен Моснорский, барон Тибольс, казначей герцогства, виконт Цандль, глава канцелярии, и другие — принимали активное, непосредственное участие в подготовке данных решений.

Многие собравшиеся до сих пор не привыкли к такому чуду, как пластинки из стекла на окнах, и время от времени отвлекались от обсуждения важных государственных дел и крутили головами, удивляясь необычной яркости дневного освещения при закрытых окнах.

Несмотря на то, что торговля стеклом приносила сверхприбыли, Игорь придушил жабу и пошёл на то, чтобы окна некоторых комнат и залов своего замка, а также дворца сюзеренши заделать этим новым материалом, на данный момент настолько дорогим, что золотом было бы не сильно накладней.

— Граф, — громко обратилась правительница к своему советнику в конце совещания, — Пройди сейчас ко мне. С супругой.

Она изобразила улыбку и, встав с трона, в сопровождении четвёрки гвардейцев эскорта вышла через дверь, расположенную позади постамента.

Большинство присутствующих при последних словах герцогини Гирфельской посмотрели на молодого графа и графиню Приарских с завистью, правда, тщательно скрываемой за льстивыми улыбками.

— Пойдём? — подтолкнула Тания замешкавшегося в размышлениях мужа и наложила на него Восстановление.

Как и остальным сановникам и вельможам, попаданцу пришлось больше часа простоять на ногах. Этого требовал этикет, так как прошедшее мероприятие являлось не советом, а принятием тронных указаний.

— Могла бы и не расходовать резерв, — пожурил супругу Егоров, хотя её постоянная забота о нём землянину нравилась, — Пошли.

Перекинувшись по пути к выходу парой слов с Парном и Эмилей и знаком дав понять, что принял приглашение графа Моснорского посетить того, как появится время, Игорь повёл жену к апартаментам правительницы под руку.

Немного юмора в повседневную жизнь благородного сословия Гирфеля добавило то, что подобный способ перемещения вошёл в моду не только у пар мужчина-женщина, но и у пар мужчина-мужчина или женщина-женщина. Разумеется, смех в душе это вызывало лишь у попаданца. Остальные не понимали, что, окажись они в другом мире, их могли бы принять за «голубых» или «розовых».

В приёмной герцогини никаких посетителей не было — или правительница решила устраивать аудиенции вечером, или на сегодня их и вовсе отменила.

В кабинете Латана была одна, если не считать замершего как статуя молодого раба. Этого парня прежний хозяин лишил языка, и по причине своего увечья раб был куплен Эмилей, чтобы прислуживать правительнице при конфиденциальных беседах. Паранойя Игоря в отношении ушей и языков прислуги постепенно передалась всем его друзьям.