Преторианец - [177]
15 ноября. За полмира от них, в южной части Тихоокеанского бассейна, подходила к концу затянувшаяся кровавая битва за Гвадалканал. Линии снабжения японского гарнизона были перерезаны. Американцы выиграли в большой игре. Цунами войны неотвратимо подступало к Японии. Оно уже было совсем близко, а ведь меньше года прошло с бомбежки Перл-Харбора.
19 ноября. Русские начали зимнее наступление под Сталинградом. Грохотали пушки, содрогалась земля, Дон вздымался и тек вспять от мощи разрывов. Стоял мороз — минус тридцать градусов по Цельсию. Немцы были далеко от дома.
Из Норвегии, по слухам, просочившимся из Уайтхолла, приходили плохие известия. Норвежско-британская диверсионная группа, посланная, чтобы уничтожить «Норск Гидра» — заводы тяжелой воды в Веморке, попала в засаду. Говорили, что живым не ушел никто.
22 ноября. Германская 6-я армия, более четверти миллиона человек, была окружена Красной Армией в пятидесяти милях к западу от Сталинграда.
2 декабря. В Чикаго, под заброшенным университетским футбольным полем, Артур Дромптон и Энрико Ферми вызвали первую ядерную цепную реакцию. На техническом языке это называлось «реакция деления ядра изотопа урана-235». Мало кто в мире понял, что это значит — мир уже никогда не будет прежним.
Смерть Эдуарда Коллистера облегчила жизнь Роджера Годвина. Он все еще думал о Максе Худе, все еще вспоминал, как он любил и уважал этого человека, все еще сожалел о своем предательстве и еще больше — о том, что Макс о нем узнал, но конец Эдуарда Коллистера словно начисто стер записи на доске. Жизнь обрела новую свежесть. Он был спокоен. Он с удовольствием работал. Он радовался обществу друзей. Новости с театра военных действий вдохновляли.
Отомстив за Макса Худа, Годвин стал свободней, шире смотрел на вещи, меньше тревожился. Он отказался от прежней тактики — вколачивать себя в наковальню хаотичных метаний Сциллы. Он оставил ее в покое. Он смотрел вдаль. Время покажет. А пока он оставил ее в покое.
Премьера пьесы Либермана состоялась в сентябре и имела успех. Особенно успешной была роль Сциллы Худ. Она стала немного ровнее. Лили Фантазиа говорила ему, что Сцилла «приходит в себя».
Когда пьеса шла уже больше месяца, после того как стало известно об исчезновении Эдуарда Коллистера, Сцилла позвонила ему и предложила, если ему интересно посмотреть спектакль, устроить ему место, а потом, может быть, поужинать вместе в «Кафе Ройял». Вечер прошел приятно, хотя поначалу чувствовалось некоторая напряженность. Спокойно прошел. Без выпадов в его адрес. Прошел, как сказал Годвин Гомеру Тисдейлу, по-другому. За кофе и арманьяком Сцилла рассказала, что на время отказалась от секса — он ведь понимает? Годвин ответил улыбкой. И сказал, что ей следует поступать в точности так, как хочется. Что бы она ни сделала, для него все хорошо. В конце концов, это ее дело. Этот взгляд оказался для нее сюрпризом, и ему это было приятно.
Состояние леди Памелы осенью заметно ухудшилось, и именно тогда Сцилла обратилась к Годвину. Это был первый шаг к примирению, первый шаг — по крайней мере, первый решительный шаг — с того воскресенья, когда она сломалась, как стеклянная статуэтка, прямо у него на глазах, и принялась резать себе вены осколком стекла. Она не извинялась, ничего не объясняла, не вспоминала о прошлом. Кто не знал, никогда бы не подумал, что между ними было что-то не так.
Она попросила Годвина провести день с Хлоей и Дилис, чтобы она могла съездить навестить мать и нанять, если понадобится, дополнительных сиделок или перевести деньги на счет больницы. Поездка предстояла довольно утомительная, и не было смысла так мучить целый день или два двух маленьких девочек. Годвин забрал детей, предупредил няню, чтобы не беспокоилась, и отвез их на церковную ярмарку в Хэмпстеде. Они поиграли в разные игры, побывали у старухи-гадалки в страшном парике и с бородавкой на самом кончике носа и выиграли пирог, угадав, сколько шариков спрятано в кувшине. Пирог был приготовлен на настоящих яйцах и сливочном масле, восхитительно пах лимоном, а на белой глазури были нарисованы съедобные клоуны. Словом, они великолепно провели время, у счастливых девочек слипались от сахара пальцы, на щеках остались усы из сахарной пудры, и обе крепко спали к тому времени, как он подвез их к дому на Слоан-сквер. Няня встретила их так, словно все трое вернулись с Восточного фронта. Девочек купали в одной ванне, и Годвин оттирал их губкой, пока они весело гоняли по воде резиновых уточек и китов. Годвин не мог вспомнить, когда он в последний раз был так счастлив. Может быть, никогда. Вполне возможно.
Глядя на Хлою, он удивлялся: она превращалась в точную копию матери. Он перевел взгляд на хихикавшую и плескавшуюся Дилис и увидел, что и она копия своей матери, которую он видел только умирающей. Слезы навернулись ему на глаза от мысли, от осознания, что как-то, за пределом нашего понимания, мать Дилис осталась жить в своей дочери, что часть ее выжила, что, может быть, все же существует жизнь вечная.
Сцилла взяла на себя ответственность за обеих девочек, она любила их без памяти, она говорила Годвину, что они — одно, что обеих вручил ей Бог. Это был единственный случай на его памяти, когда она упомянула о Боге, и голос ее ясно говорил, что ее вера в провидение, пославшее ей малышек, не подлежит обсуждению. Он видел это в ее глазах, в том, как ровно она обходилась с обеими, в ее упорных стараниях чтобы на Дилис не сказалось, как она говорила, ее «дьявольское невезение». При виде Сциллы с двумя малышками он почти стыдился своих чувств. Они — все три — затрагивали в нем что-то самое первобытное. Он видел в них сестер по борьбе, по упорной решимости устоять перед жизнью, по бившейся в них жизненной силе. Нет ничего более трогательного, чем женская отвага — отвага Сциллы, сражающейся с живущим в ней демоном, отвага матери Дилис, отдавшей последний вздох, чтобы оставить дочери хотя бы имя, отвага этих маленьких девочек, живущих и радующихся жизни вопреки войне…
Большая политика – грязная игра. Еще грязнее эта игра становится, когда в политику вмешиваются транснациональные корпорации, для которых не существует правил, кроме тех, что ими же и установлены. И тогда сообщество политиков превращается в настоящее змеиное гнездо… Бен Дрискилл, герой знаменитого романа «Ассасины», возвращается, чтобы распутать смертоносный клубок политических интриг, тайных операций и неутоленных амбиций.Впервые на русском языке!
Все началось с телеграммы, полученной Джоном Купером, затворником и интеллектуалом. «Срочно будь в фамильной вотчине. Бросай все. Семейному древу нужен уход. Выше голову, братишка».Но, прибыв на место встречи, герой видит тело мертвого брата, а вскоре убийцы начинают охоту и на него.Лишь разгадав семейную тайну, Джон Купер может избежать гибели.
Томас Дрискил в поисках виновников страшной и необъяснимой гибели своей сестры-монахини сталкивается с тем, что в борьбе за власть церковные иерархи не гнушаются никакими средствами. В ход идут интриги, ложь, сокрытие информации и физическое устранение неугодных. Больше того, Дрискилу удается раздобыть документ, подтверждающий существование вот уже четыре века внутри Церкви тайного братства наемных убийц...
Американский конгрессмен Эван Кендрик неожиданно становится мишенью для арабских террористов. Оказывается, именно он был тем неизвестным героем, освободившим заложников в Маскате. Теперь террористы решили отомстить ему. Вместе с красавицей, которая спасла ему жизнь, Эван вступает в смертельную схватку со злом. Судьба Кендрика и, возможно, всего мира находится в руках загадочного и опасного человека, известного под именем Махди.
У безупречной супруги восходящего американского политического деятеля есть опасные тайны, которыми она готова поделиться с его избирателями.
В жизни автора, как и в любой остросюжетной книге, имеются незабываемые периоды, когда приходилось на себе испытать скачки адреналина и риска. Это и подтолкнуло его к написанию книг о таком чувстве, как инстинкт самосохранения. Данная книга не является первой в творчестве, и не является последней. По жанру её можно отнести к драме, где прослеживается трагическое переплетение человеческих судеб. К психологическому роману с раскрытием характеров героев, их трансформации и движений души. И несомненно к политическому детективу, ведь война — это всегда политика.
Для чего я начал писать эту книгу? Не знаю. Хочется понять. Жила-была страна — Союз Советских Социалистических Республик. Жили не сказать, чтобы хорошо, но ведь и неплохо. На работу ходили, зарплату два раза в месяц получали, ждали жилье по очереди — долго ждали, но ведь получали. Бесплатно. Не стреляли на улицах, бомжей и беспризорников не было, да и жили ведь все лучше и лучше за исключением последних нескольких лет.Что же случилось?Вопросов много, ответов мало.Весь собранный материал я решил обобщить и написать книгу, назвав ее «Агония».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Главный герой романа П.Андерсона «Любовница президента», взявшись за самостоятельное расследование убийства, убеждается в порочности той системы, в которую он до этого искренне верил.
Как у Луны есть две стороны, хорошо изученная светлая и таинственная темная, так и у мафии есть две стороны, вернее, половины. О крестных отцах и их подручных написаны сотни книг и сняты десятки фильмов, но другая, лучшая половина мафии все время оставалась в тени. Это совсем неудивительно — к женщинам на Сицилии всегда отношение было… соответствующее. Но ведь жены и дочери мафиози тоже отлично знают, что такое вендетта и омерта. И в трудную минуту готовы применить это знание на практике…Роман Линды Ла Плант был экранизирован и послужил основой фильма «Крестная мать», имевшего огромный успех во всем мире.!
Визг шин, автоматные очереди, разрывы гранат… Тед Манди бежит вверх по лестнице, оставляя за собой кровавые следы… Неудачник и сын неудачника в обычной жизни, во второй своей ипостаси он был успешным разведчиком. Но шпион всегда одинок. А двойной агент одинок вдвойне. Даже если рядом старый друг, втянувший его в опасную игру. Они оба – всего лишь пешки в противостоянии Запада и Востока, а крушение всех видов идеологии оказалось смертельно опасным не только для государств, но и для отдельных людей. К тому же на двойного шпиона всегда может отыскаться тройной…Впервые на русском языке – новый роман знаменитого мастера шпионского триллера!
Добро или зло возносит человека на вершину власти? Бог или дьявол ведут его по дороге славы и признания? И что случается с тем, кто, мечтая осчастливить человечество, вдруг срывается в бездну отчаяния и увлекает за собой весь мир? Марио Пьюзо знал ответы на эти вопросы. И поэтому «Четвертый Кеннеди» – это прививка от властолюбия для тех, кто имеет власть, и лекарство от доверчивости для тех, кого имеет она.
Это последний роман автора знаменитых бестселлеров о мафии «Крестный отец» и «Последний дон», послуживших основой для нашумевших кино-телевизионных фильмов. Его действие разворачивается в Нью-Йорке, куда после смерти отца, великого сицилийского мафиозо дона Дзено, попадает его сын, Асторре. Воспитанный ближайшим помощником Дзено доном Раймонде Априле, Асторре становится, когда приходит время, защитником его детей, состояния и интересов. Следуя кодексу чести мафии, омерте, он начинает войну с дельцами наркобизнеса, которые стремятся расширить дело, а потому одного за другим убирают тех, кто пытается сопротивляться.