Претенденты - [50]

– Что? – Графен сел поближе.

– Они не сообщают подробностей. Официально ничего не было, но по своим каналам я узнал, что – якобы! – позавчера с одной из орбитальных крепостей сбежал суворовский воспитанник. Украл скафандр «Роскосмос Юниор», как-то, блин, ухитрился не сгореть в атмосфере и снизить скорость до приемлемой, и тут его над зоной «Мария» прижали «контры» – пять оперативников. Итог – четыре трупа возле танка нагадала мне цыганка. Потери – возвратные, так как оказалось, что них перед операцией внезапно сняли цифровые копии. Восполнимые потери – это хорошо. Но с другой стороны – что это за суворовский воспитанник, что бежит с орбитальной крепости и способен убить четырёх взрослых спецназовцев? Ребёнок! Он что – твой незаконнорожденный сын что ли, а? Признавайся, Графен! Если этот парень не совсем конченый псих, я готов принять его на работу – пройдёт психокоррекцию, и добро пожаловать под моё начало. «Контра» ведь не люди – их и убить не жалко. Совсем обнаглели – мутят свои грязные делишки прямо у меня под носом. Им надо там воевать – на других планетах, а не тут палки мне в колёса совать.

– А это точно мальчик? – ляпнул Графен.

Директор ФСБ задумчиво покивал:

– Я тоже об этом подумал. Что, если это та самая девочка?.. Но это ещё не всё, Графен…

Папа Гендо прошёл к массивному сейфу в углу комнаты и достал детскую руку – от пальцев до предплечья. Вернувшись, протянул её Графену.

– Смотри, что мы конфисковали. Это хеленмарский боевой протез, без встроенного оружия, но сделанный по высшему классу военной приёмки. За него таинственный изготовитель запросил сто тысяч рублей у семьи мальчика-инвалида. А стоит такой протез, по самым скромным прикидкам, два миллиона. Что интересно, протез изначально сделан по меркам мальчика, и, самое главное, – будет расти вместе с ребёнком, адаптируясь под размеры другой руки. Построен по СКС-технологии – самораспаковывающаяся кристаллическая структура. У меня трофейный ножик есть из СКС – сталь режет.

– Откуда мальчик взял протез?

– На улице к нему подошла девочка лет десяти и сказала, что его нынешний протез от «РосПростетика» – лютый кал, и она готова сделать новый – неотличимый от настоящей руки. Оплата после пробной носки готового изделия. Они списались в «дисгайзе» – ты знаешь этот мерзкий анонимный мессенджер – пару раз встретились у метро, и – опа! – у мальчика новейших боевой протез, а у неё – сто «кусков» в одноразовом кошельке. Все счастливы. Если это не крайняя форма человеколюбия, то я не знаю, что… Однако я не верю в добрых драконов.

– Протез насовсем забрали?

– Конечно, насовсем! – рассердился Гендовский. – А мальчика я отдал военным нейрохирургам – пусть вырастят ему новую руку. Если даже детишкам не можем нормальные конечности дать, куда это годится?

– Ту девочку нашли?

– Только на видеозаписях камер наблюдения.

– Опознали?

– Нет. Искусственный интеллект считает, что она никогда ранее не попадалась камерам наблюдения. И никогда позднее. То же самое – со вчерашней девочкой из парка. Одноразовые лица – понимаешь? Либо мы имеем дело с разными девочками, либо с одной единственной, которая может по собственному усмотрению менять внешность – лицо, цвет глаз, цвет волос, форму ушей, походку… Все признаки, по которым ищет наш ИИ, а он у нас ой какой неглупый – мы его из вражеского НИИ умыкнули.

– И что ты планируешь делать с этой девочкой… или девочками?

Гендовский тяжело вздохнул:

– Этот мир полон дерьма и загадок… многие из которых на поверку оказываются дерьмом. Пойми, Графен, мы ничего не знаем про детей-драконов. Какими они появляются на свет, как растут, как взрослеют… Можно ли воспитать в них нормальные человеческие личности? У них есть зеркальные нейроны, отвечающие за эмпатию. Но они и у психопатов есть. К тому же, самые ужасные вещи в человеческой истории творили не психопаты-одиночки, а организованные группы психически нормальных людей, помещённых внутрь бесчеловечной системы. Например, нацистские лагеря смерти или японский отряд 731 – там работали обычные люди, но по факту действовали как нелюди… Но всё это лирика. Главное – в Москву каким-то непонятным образом попал хеленмарский ребёнок. Предположительно – платиновый дракон. Ребёнок психически метастабилен. Девочка даже пытается вести себя, как человек. Поразительно адаптируется к нашему обществу – торговля протезами, например.

– Так протез не один?

– Мы подозреваем, что да. Просто мы смогли найти один, а так – кто знает? Их ведь нельзя отличить от настоящих рук. Пока обладатель протеза не решит ударить кого-нибудь. Эта штука – прочнее стали. Ей можно кирпичные стены крушить… Знаешь, чего я боюсь больше всего?

– Чего?

– Что она попала сюда не по ошибке, а была заброшена как оперативник. Что таких, как она, много. Что хеленмарцы даже детей воевать заставляют.

– Ну не знаю, – пожал плечами Графен. – Я с четырнадцати лет в армии и никогда такого не видел.

– Не надо, Сашка. Тогда война шла. Ты сам знаешь! Мы с тобой с училища знакомы. Суворовцев в бой кинули от отчаянья. Мы были более готовыми, чем взрослые гражданские. Нас тренировали с семи лет.