Претендент - [55]

Огни на кольце вспыхнули жёлтым обозначая удачное завершение перехода. Смотритель провернул «глаз циклопа», квадратики вышли за пределы круга и двинулись к границам экрана.

Экипажи сухогрузов наблюдали за медленно расширяющейся глоткой тоннеля, бочки преобразователей отдалялись друг от друга, вытягивая соединительные трубы.

Когда гибкие сочленения растянулись почти до предела, в рубке буксира завыла сирена, а на экране заморгало предупреждение: «Критический максимум». Гомес присел, сорвал пломбу с боковой стенки куба, бросил на пол вырванный с мясом блок предохранителей. С протяжным стоном сирена всхлипнула в последний раз и затихла.

Дель Пьетро навис над панелью управления. Вспотевшая ладонь заскользила по пластику полусферы, квадратики рывками двинулись по зеленоватой глади, словно сопротивлялись безумной затее. Наконец они наполовину скрылись за границами монитора.

Смотритель осторожно распрямил пальцы, приподнял ладонь над влажным полушарием, медленно выдохнул. Со лба на нос скатилась крупная капля пота, повисела на кончике, увеличиваясь в размерах, и хлюпнулась между ботинок.

Огни на боках преобразователей поменяли свечение, они снова горели дружелюбно-зелёным светом, что означало тоннель готов к новому пробою пространства.

Сухогрузы выстроились в колонну по два. Несмотря на усилия смотрителя, диаметр кольца оставлял желать лучшего. Лишь когда пары грузовых гигантов почти соприкоснулись бортами, появилась надежда пролезть в узкое жерло.

Дель Пьетро набрал команду, коснулся клавиши «Ввод», звёздные нити внутри кольца закрутились в спираль, воронка гигантским пылесосом затянула первые шесть кораблей, за ними исчезли ещё четыре двойки. Едва призрачные контуры восьмой пары растворились в «чёрной дыре», а огни на стенках трансформаторов обрели красный оттенок, шкала в правой части экрана вылезла за отметку «Перегрев».

Реактор сильно тряхнуло, баржа затряслась, наклонные плиты корпуса покрыли глубокие трещины. Из разломов вырвалось свечение, султаны перегретого пара устремились в космос, а ослепительные ветви молний били всё чаще и всё сильнее.

В стекле рубки отразилось лицо смотрителя: глаза — чайные блюдца, волосы вздыблены, рот перекошен. Гомес видел, как трясущаяся баржа раскачала питающую штангу, словно та была тонюсенькой ниткой, а не огромной телескопической трубой весом в пятнадцать тонн. Колебания достигли грузовой платформы, удерживающие наконечник штанги зажимы лопались один за другим. Из двенадцати толстых стальных когтей осталось меньше половины, да и те держались на честном слове.

С неожиданной для него прытью, Гомес кинулся в нос буксира, где находился маленький челнок с манипуляторами. Он редко использовался смотрителями и почти всегда стоял без дела, но сегодня от крепости механических рук зависел успех операции. Ведь если платформа останется без энергии — погибнут десятки людей и миллионы тонн груза, а этого дежурный техник допустить не мог.

На днище буксира закрутились маячки, оранжевые сполохи заметались по серым плитам стального брюха. Ближе к носу прорезалась узкая щель, она всё увеличивалась в размерах, пока из образовавшегося отверстия не выплыло судно, чем-то похожее на ватрушку с руками.

Круглые отверстия дюз озарились синеватым свечением, челнок двинулся к грузовой платформе. Когда он подобрался к месту примыкания штанги, ещё несколько зажимов не выдержали чудовищной нагрузки, лопнули и полетели в разные стороны. Техник слышал грохот, с каким один из крюков врезался в оболочку спасательного судна, а потом в иллюминаторе увидел, как тот сверкающей закорючкой исчез в космосе.

Челнок вплотную подобрался к борту платформы, двупалым захватом правого манипулятора схватился за найтовочную скобу, а левым обхватил стальную кишку. Механические мускулы напряглись, шаттл застонал, но не дал вырваться штанге из гнезда.

Стрелки приборов зашкалили от поступивших к датчикам сигналов. Гомес услышал скрипы и стоны судна, оно жаловалось как живое на непомерную боль, что разрывала железные суставы и скручивала лонжероны. Джойстики рванулись из рук, больно ударили в ладони, но это не помешало смотрителю удержать штангу в гнезде. Пот градом покатился по его раскрасневшемуся лицу, лёгкие со свистом втянули воздух сквозь сжатые зубы, глаза уставились на видневшиеся в иллюминаторе огни кольца. Они всё ещё горели красным.

И всё-таки реактор не выдержал перегрузки. Температура внутри ядра поднялась до запредельных величин, толстые стенки отсеков для топливных стержней расплавились. Из тысяч некогда раздельных ячеек хлынула зелёная опалесцирующая жижа, достигла критической массы и вступила в самопроизвольную реакцию со всем до чего смогла добраться.

Баржу несколько раз сильно тряхнуло, гигантские волны покатились по штанге, челнок затрепетал как флаг на ветру. Срезанные чудовищным усилием заклёпки вылетели из гнёзд, стекло иллюминатора жалобно скрипнуло, покрылось тонкой паутинкой молочных трещин, издало прощальный писк и рассыпалось осколками по вакууму.

Воздух свистящим потоком ринулся из кабины. Страховочные ремни больно врезались в пухлое тело, не давая тому вылететь из кресла, руки из последних сил сжали вертлявые джойстики, губы зашевелились, хватая остатки кислорода. Глаза полезли из орбит, они выпячивались всё сильнее и сильнее грозя вот-вот вывалиться. Вокруг зрачков отразились вспыхивающие красным кольца, но стоило взгляду остекленеть, а ладоням безвольно разжаться, как загорелись жёлтые огни.