Преступный синдикат - [36]

После успешной операции все ее участники усилили меры по собственной безопасности, выходили на улицу только четверками и шли по двое по противоположным тротуарам, с тем чтобы можно было оказать поддержку друг другу в случае внезапного нападения. Хотя никто из конвоировавших колонну и оставшихся в живых узнать их не мог, поскольку Чарли снабдил нападавших специальными черными капюшонами и в течение всей операции не было произнесено ни единого слова, не нужно было обладать особой проницательностью, чтобы понять, кто совершил нападение. У Маранзано, имевшего отменный нюх, не могло возникнуть сомнений по этому поводу. Целый месяц прошел в опасениях и ожиданиях мести с его стороны. Но он молчал. Все, кто ожидал, что он начнет действовать, уже склонялись к мысли, что он готов снести позор. Приказа дона ждали скорее не для мести, а для подтверждения его права называться таковым. «Если ты прощаешь обиду, жди смерти», – гласит сицилийская пословица. Дон Сальваторе, по-видимому, счел эту сентенцию устаревшей и постарался забыть ее.

Единственный, кто не был забыт, – это Никки Джонсон. Луканиа, Сигел, Костелло и Лански единодушно решили переводить в дальнейшем на его счет десять процентов доходов со всех операций, которые они будут проводить даже без его ведома. Они сдержали слово, хотя к этому времени Джонсон располагал в Атлантик-Сити такими неограниченными возможностями, как никогда раньше.

* * *

В преступном мире репутация Чарли Луканиа после этой операции заметно повысилась. То, что Маранзано в ответ на обиду не начал истребительной войны, свидетельствовало о том, что он считает Луканиа и его сообщников слишком большой силой, В действительности же дон Сальваторе ясно понимал, что, атакуй он «молодых волков», он спровоцировал бы Массериа, жаждавшего стать «каппо дей тутти каппи», напасть на него самого. В этом случае Маранзано оказался бы между двух огней и его шансы на успех равнялись бы нулю.

Между тем как бы случайно возник Джо Массериа. Луканиа не мог позволить себе иметь врагов в лице и Массериа, и Маранзано. Припертый к стенке, он заключил с Массериа соглашение, в соответствии с которым он, по всеобщему мнению, ставил себя в положение лейтенанта Массериа. В действительности же, невзирая на гнев новоприобретенного босса, он продолжал сохранять полную независимость во всем, что касалось торговли высококачественными сортами спиртного. Такое положение его полностью устраивало. Союз с Джо Боссом обеспечивал ему своего рода признание в мафии, защищая от возможных атак со стороны Сальваторе Маранзано.

Воспользовавшись необъявленным перемирием, Луканиа почти все вечера проводил в «Сарди'с», закрытом привилегированном клубе с ночным ресторанчиком. Чтобы добраться туда, он пешком поднимался по 44-й Западной улице. «Кадиллак» Луканиа, в котором находились его телохранители во главе с Альбертом Анастасиа, медленно двигался в пяти метрах от него.

В клубе он часто виделся с Костелло, Сигелом и одним французом, другом Фрэнка, давним партнером Оуни Маддена, по имени Биг Френч Леманж. Так как он был французским гражданином, Биг Френч смог официально оборудовать склады на островах Сен-Пьер и Микелон, что помогло ему наладить бесперебойную доставку морским путем лучших напитков французского производства, в основном шампанского «Мойэ э Шандон» и коньяка «Хеннесси». Иметь такого человека в друзьях означало не испытывать перебоев в снабжении этими дорогими сортами алкоголя, столь горячо почитаемыми полуночниками и любителями хорошо погулять. Чтобы не испытывать больше острого недостатка в товаре, как это случилось совсем недавно, Чарли платил наличными и сумел сделать огромные запасы спиртного.

Фрэнк Костелло, составив новый список крупных функционеров, получавших, по его собственным словам, деньги в обе лапы, чтобы больше входило, поставил «смазной банк», к великому огорчению Мейера Лански, в довольно трудное положение. Приходилось раздавать миллионы долларов. В том числе значительные суммы предназначались для нью-йоркской полиции. Так, если в 1924 году главный шеф полиции Джозеф А. Уоррен получал двадцать тысяч долларов в неделю, то его преемнику Гроверу А. Уоллену в 1926 году каждую пятницу вручалось пятьдесят тысяч, причем самым неожиданным способом.

Один молодой человек по имени Джо Куней, прозванный своими приятелями Джо Куун, что приводило его в бешенство («куун» на арго означает «негр», а Джо был ярым расистом), приносил деньги в здание городского муниципалитета под видом электрика. Его ящик для инструментов и довольно вместительная сумка были до отказа набиты долларами в мелких купюрах. Чтобы сохранять за собой место шефа полиции, нужно было проявлять осторожность… Джо Кууни выполнял свое поручение весьма успешно и без всяких осложнений. Следует, пожалуй, отметить, что он был ирландцем, как и большинство нью-йоркских полицейских.

Политические деятели, постоянно нуждавшиеся в деньгах для проведения очередных предвыборных кампаний, стоили не дешевле, особенно демократы из Таммани-Холл. Естественно, Луканиа не пренебрегал и республиканцами. Делая ставку на тех и других, он всегда оказывался в выигрыше.