Преступный синдикат - [33]

Арнольд Ротштейн, родившийся в 1882 году в Нью-Йорке, ухитрялся производить приятное впечатление, хотя от природы был физически слабым, тщедушным, с болезненным треугольным лицом и огромными, как у совы, глазами. Происходя из хорошей еврейской семьи, некогда иммигрировавшей из Бессарабии, он, как и его брат, ставший раввином, получил хорошее образование. Он изображал из себя блудного сына, решившего навсегда лишить отца счастья когда-либо дождаться его возвращения и таким образом избавить его от необходимости заколоть жирного тельца.

Профессиональные картежники в Нью-Йорке долго вспоминали его феноменальную способность с такой быстротой тасовать карты, что у присутствовавших создавалось впечатление, будто его руки не двигаются вовсе. Неисправимый шулер, остававшийся безнаказанным благодаря изумительной ловкости рук, он давал полученные от выигрышей деньги в долг под сверхвысокие проценты, что мало-помалу позволило ему установить контроль над крупными игорными домами.

Злые языки говорили, что Арнольд Ротштейн присвоил наследство печально известного лейтенанта полиции Чарли Беккера, который поторопился уйти в мир иной, усевшись на электрический стул.

Карточный король Арнольд Ротштейн заслужил кличку Мозг, фальсифицируя результаты матчей национального чемпионата по бейсболу, увлечение которым охватило всю страну и вызвало целую волну пари, заключавшихся на огромные суммы. Только однажды, в 1919 году, у него произошла небольшая заминка с «Черными носками», но Ротштейну, хотя он и был разоблачен, удалось избежать столкновения с правосудием. Его способность заметать следы не уступала его умению плутовать в картах. Магистр коррупции, он заработал еще одну кличку – Чистая лапа; ему, который старался никогда и ничем не запачкать свои руки, это очень подходило. А быть может, это было связано также с тем, что в свой шикарный ночной «Коттон клаб», где делал свои первые шаги к славе Дюк Эллингтон, он не пускал негров. Одетый всегда с иголочки, Ротштейн принимал там с изысканной непринужденностью коронованных особ и сильных мира сего.

Он не остался в стороне и от бизнеса по перепродаже спиртного, но в этом деле был связан только с «Шотландскими приятелями» и немалые капиталы направлял в распоряжение Уэкси Гордона. Но он не был бы Ротштейном, если бы ограничился только этим и не вел двойной игры и здесь. И ему снова сопутствовала удача: его бывший телохранитель Джек Легз Даймонд, в детстве промышлявший кражами в лавках, став лейтенантом у Ротштейна, обожал стрелять в своих собратьев.

Став обладателем миллионов, Ротштейн никогда не брезговал самой незначительной добычей. Для него доллар всегда оставался долларом. Будучи банкиром преступного мира, он придумал уникальный способ, позволявший ему избегать риска; всякий, кто получал у него заем, должен был одновременно заключить договор страхования жизни, согласно условиям которого в случае несчастья часть полученной суммы переводилась на имя Ротштейна. Таким образом, ростовщик нес минимальные убытки и был гарантирован от возникновения неоплаченных долгов.

С этим гением изобретательности и подружился Луканиа, чтобы научиться у него хорошим манерам и снова всплыть на поверхность. Фортуна благоволила к нему. Приближался матч на звание чемпиона мира по боксу в тяжелом весе между популярным Джеком Демпси и страшилой Луисом Анджело Фирпо, он же Дикий бык. В течение нескольких дней цены на восемьдесят две тысячи мест в «Поло граунд» в Нью-Йорке поднялись как на дрожжах. Первым обратился к Чарли Бен Джимбе, наследник владельца крупных магазинов. Он хотел иметь два места на матч за любую цену. Было весьма вероятно, что подобные просьбы от тех, кто не позаботился о билетах своевременно, могут посыпаться в самое ближайшее время.

У Луканиа возникла идея: подключив своих друзей – Лански, Сигела, Костелло, – он направил их на поиски билетов. Цена его не интересовала. Нужно было набрать не менее двухсот мест. Позднее Чарли признался, что это обошлось ему в двадцать пять тысяч долларов. Очень может быть. Во всяком случае, он заполучил билеты и сообщил, что собирается пригласить сто друзей, которые в свою очередь могут привести с собой еще кого-нибудь по своему желанию.

С этого момента дозвониться по телефону в гостиницу «Кларидж» стало большой проблемой. Конечно, нашлись и недовольные, но 14 сентября 1923 года две сотни «новых друзей» Чарли Луканиа приветствовали его из разных уголков зала. Чарли в этот день надел темно-серый костюм, шелковую белую рубашку, французский галстук от Шарле. С застывшей в уголках рта улыбкой, он едва успевал отвечать на приветствия и комплименты видных политических деятелей, звезд кино и театра, знаменитых спортсменов. «Все, включая судей, гордились тем, что втиснули свои задницы в предоставленные мной кресла», – рассказывал он после окончания боя, который длился всего два раунда. Самое невероятное состояло в том, что после столь короткого удовольствия Джимми Хинес и Али Маринелли, влиятельные деятели Таммани-Холл, вместо того чтобы быстренько смотаться, подошли поздравить Чарли. Дик Энригс, шеф полиции Нью-Йорка, до боли тряс ему руку под умиленным взглядом своего заместителя, комиссара Билла Лэхия. А также и других. Многих других. Арнольд Ротштейн ликовал: