Преступники и преступления с древности до наших дней. Гангстеры, разбойники, бандиты - [90]

Один управляющий кафе, который платил деньги «итальянос», как их называют, покачал головой, рисуя создавшееся положение.

«Я имел неплохое дело, и местные „Уайз Гайз“ меня не беспокоили. Конечно, они приходили, кушали и уходили не заплатив. Ну, с этим приходилось мириться. Они все же оставляли нас в покое. Есть хороший бизнес… есть несколько обедов дармовых. Я же кормлю все время полицейских…

Но вот приходят сюда эти иностранцы. Вы не поверите, как агрессивно они себя ведут. Они обложили меня еженедельной данью в сто долларов „за страховку от пожара“. Я сказал им, что у меня есть страховка от пожара в компании „Глоб“. Но они заявили мне, что страховка от „Глоб“ не распространяется на поджог…

Я не мог этому поверить. Местные ребята смеялись над ними вначале. Эти одеваются слишком вызывающе. Носят остроносые дорогие кожаные ботинки, длинные волосы, носят свои пиджаки, набросив на плечи. Местные парни предпочитают не трогать их. У них своя компания, свои клубы. Вы чувствуете, что они подлые и что они представляют тот тип „Уайз Гайз“, с которым лучше не связываться.

Я наблюдал и видел, что способствует их успеху. Они великие интриганы, а также великие махинаторы. Они могут начать с продажи ювелирных изделий (ворованных) у заднего хода небольшой пиццерии. А вскоре выполняют уже задание для какого-то Большого босса — заботятся об этом, занимаются этим, разговаривая друг с другом на Scidgie (сицилийском диалекте), и все время строят проекты, где и как достать денег.

Они голодны. Вы отвернетесь на секунду, и с ними уже племянник, а чуть позже уже двое. Сегодня местные парни боятся их. На этих итальяшек нет управы, потому-то их и зовут „Zips“. Но как бы вы ни называли их, они добиваются своего. Когда они начинали, то были покладисты и любезны. Но теперь они больше не просят, они требуют».

С одобрения высших руководителей мафии, ощущавших ослабление своего контроля из-за того, что все больше молодежи нового поколения выражало недовольство и отказывалось выполнять приказы, иммигрантам предоставлялось все более широкое поле деятельности. Им даже позволялось вымогать деньги у местных вымогателей-виртуозов.

Руководители типа Гамбино считали это единственным средством заставить свои организации вернуть себе то положение и влияние, которое они имели прежде.

Примером может служить Джозеф Коломбо, который обещал «пресечь все жалобы на то, как он управляет семейством…» и который, как только взял в свои руки бразды правления, стал весьма заметной фигурой, когда пикетировал ФБР за преследование итало-американских бандитов и проводил политические кампании по другим поводам. Но он не принес бандитам ничего, кроме несчастий. К тому времени, как его прикончили, две трети из пяти тысяч членов мафии (по подсчетам Сенатского комитета, возглавляемого Маккелланом) в начале шестидесятых годов были или в тюрьме, или под следствием, или убиты.

А родившиеся в Америке бандиты, призванные заменить этих павших гангстеров, доказали свою полную несостоятельность. И это открыло путь для вторжения «Zips» из Сицилии.

Взаимоуважение членов мафии — основное правило старых поколений мафиози, подвергалось значительной эрозии в шестидесятые, семидесятые и особенно в первые годы восьмидесятых. Это видно, например, из записанного тайно в 1985 году устного выговора заместителя Гамбино — Анжело Леллакроче одному из своих подчиненных за то, что тот, минуя его, обратился по какому-то вопросу прямо к боссу. «Я не хочу больше иметь с тобой дела, — журил парня Леллакроче. — Понятно? Я не хочу здороваться с тобой. Двадцать лет тому назад такие, как ты, очутились бы в какой-нибудь дыре у черта на куличках…»

«Ты прав», — отвечал кающийся подчиненный. «Ты понимаешь, что я имею в виду? — настаивал Леллакроче. — Нормы поведения меняются, потому что слишком много конфликтов. Люди делают все, что им придет в голову. Они не обучают больше своих подчиненных. Больше нет уважения. Если ты не можешь оставаться искренним, не можешь быть честным со своими друзьями — то забудь обо всем. Ты ничего не добьешься».

Старые руководители мафии, пережившие драматические перемены, сегодня во многом похожи на уставших служащих корпорации. Они встречают каждый новый день с возрастающим желанием уйти в отставку.

В другом разговоре, тайно записанном в убежище Энтони Салерно, главы семейства Лженовезе, он и Тони Коралло наставляли молодого своевольного бандита, который неуважительно назвал босса семейства кличкой «Жирный Тони», которую тот не выносил.

«Я не знаю, что и делать, — жаловался Салерно — Клянусь, не знаю». — «И ты бежишь из города, когда тебе самому нужно что-то сделать?» — спросил Коралло. «Нет, я уйду в отставку. Мне это не нужно. Слушай, Тони, если бы не я, сегодня не было бы и банды. Я воспитал всех ребят. И все они хорошие парни. Этот парень ничего не понимает. Я трудился — Боже мой, как человек может стать таким, а?»

Он упомянул, что парень назвал его в лицо «Жирным Тони».

«Я знаю, как он разговаривает, — посочувствовал Коралло. — Убей его. Избавься от него. Застрели его. Убей! Но продолжать возиться с ним — это отвратительно».