Преступники - [165]

— Чувствую, что говорить правду до конца вы не хотите, — вздохнул Игорь Андреевич. — Ну что ж, можете не говорить вовсе. Это ваше право. Но смею уверить, что и без ваших показаний у следствия вполне достаточно доказательств…

— Нет-нет! — встрепенулся Рубцов-Банипартов, на лице которого проступили страх и мольба. — Я буду говорить! Буду! Да, анонимки писал я! И на Ганжу, и насчет Грузии, и эти две последние лично вам, Игорь Андреевич! Было, не скрою…

— Зачем? — спросил следователь. — Какую цель вы преследовали?

— Как я уже говорил, в Березках я работал снабженцем. В совхозе. Масштабы, конечно, мизерные. Выбить запчасти, комбикорма, несколько тонн цемента, тысчонку листов шифера… Когда пришли Ганжа и Семизоров, размахи стали саженьи… Развернули строительство, реконструкцию всех подразделений, полное переоборудование… Все надо и ничего нет! С фондами нас не обижали, но даже при их наличии попробуйте что-нибудь достать!.. Например, нам нужно завезти оборудование для животноводческого комплекса в первом квартале, обещают в третьем, а выделяют в четвертом. И так почти во всем. А попытайся возмутиться, потребовать — вообще ничего не получишь! Что остается делать? Кого-то ублажать, кому-то подмазать. А на какие, скажите, шиши? Из своей зарплаты? Но тогда что будут кушать жена и дети, которых у меня двое? Близняшки… И вообще какой смысл тогда работать?.. Подъехал я к Ганже: так, мол, и так, за красивые глазки нам никто ничего делать не будет, навстречу не пойдет… Сергей Федорович и слышать ничего не хочет! Все, говорит, будем делать по-честному. Никаких подачек, никаких махинаций и вообще блатных дел. Вот так! А сам требует: это должно быть построено в срок, это завезено, как указано в плане, это сделано согласно обязательству… А я крутись между двух жерновов, исхитряйся, ломай голову. Где наобещаешь, где возьмешь хитростью, где улыбнешься! — Рубцов-Банипартов тяжело вздохнул. — Если бы жена узнала, сбежала бы от меня в тот же день! Иногда от такой каракатицы зависело получение фонда на бензин или поставки поточной линии — смотреть на нее страшно! А ты к ней с комплиментами, цветами, шампанским… Еще в кино уговариваешь, в театр… Или… — Он махнул рукой. — Короче, не жалел себя! И это видели в объединении, ценили. Все, кроме Ганжи и Семизорова! Они думали, что все эти вагоны, трейлеры и контейнеры прибывали в Березки по щучьему велению! А то, что я по месяцам не видел жену и детей, им невдомек!.. Портреты Ганжи стали печатать в районной и областной газетах, самого приглашать в президиумы! Конечно, у него генеральский чин, пенсия, а у меня что? Зарплата — курам на смех да язва желудка от этих проклятых командировок, сухомятки и нервотрепки!.. Ведь ни разу не вызвал, не спросил, нуждаюсь я в чем, может, накинуть десятку-другую к жалованью? А ему намекали, что пора бы двинуть меня на повышение! Он — хоть бы хны!.. Скажите, это справедливо? — возмущенно вопрошал Рубцов-Банипартов. — Терпел я, терпел, вижу, Ганже наплевать на мои старания и преданность делу… Ну а раз так… В общем, понял, что в одном объединении нам с ним тесно. Он или я! Но своя рубашка ближе к телу. И почему, собственно, должен был уступать я?.. Ганжа, естественно, расставаться с теплым местом не собирался. Как же его убрать? Физически — не по моей части. Муху не обижу. Оставалось одно — давить на психику. Чай не железный! Хотя он оказался довольно толстокожим… Наконец ушел…

— После второго инфаркта, — заметил молчавший до сих пор Харитонов.

— Мог бы и после первого, — усмехнулся обвиняемый.

Чикуров заметил, как у прокурора на скулах заходили желваки. Но Никита Емельянович сдержался, промолчал.

Игоря Андреевича самого коробил цинизм Рубцова-Банипартова, а в сочетании с его трусостью это выглядело особенно омерзительно. Но положение обязывало слушать и вести допрос спокойно, без эмоций.

— Почему вы слали анонимки на Ганжу, ясно, — сказал следователь. — А для чего написали две последних, мне?

— Время, говорят, деньги, — ответил обвиняемый. — Но для меня оно являлось куда большим. Вопрос жизни…

— Вы хотите сказать, что думали этими анонимками затянуть следствие, чтобы успеть замести следы и скрыться? — уточнила Дагурова.

— Вы меня поняли правильно, — согласно кивнул обвиняемый.

— Теперь о ваших отношениях с Баулиным, — сказал Чикуров. — Кажется, вы были инициатором назначения его на должность главврача березкинской экспериментальной клиники?

— Инициатором — это верно. А решающее слово было за Ростовцевым.

— Но почему выбор пал именно на Баулина? Никому, по существу, не известного человека? Тем более когда его пригласили в Березки, положение у Евгения Тимуровича было, прямо скажем, очень неважное.

Рубцов-Банипартов хитро улыбнулся.

— Я смотрел далеко вперед! Как деловой человек! — не без бахвальства заявил он. — Я уже объяснял Ольге Арчиловне… Помните наш разговор о зетеэр?

— Как же, запомнила, — усмехнулась Дагурова. — Это заслуженные толкачи республики.

— Мне приятно это слышать, — слегка поклонился Дагуровой обвиняемый. — Снабжение — один из китов, на котором стоит производство! Но чтобы ты в этом вопросе стал королем, нужно обладать дефицитом. Любым! Пыжиковыми шапками, квартирами, лекарствами или местами в престижных вузах, автомобилями или койками в самых труднодоступных клиниках!.. И чем дефицитнее твой дефицит, тем ты могущественнее! Это аксиома!.. «Интеграл», увы, ничем подобным не располагал. Об этом мы с Ростовцевым говорили не раз. Ломали голову, искали… Идея возникла тогда, когда я познакомился в Москве с Баулиным. В то время я буквально загибался от проклятой язвы! И тут вдруг тебя вылечивают — быстро и просто!.. В моей голове возникла гениальная мысль: вот он, дефицит! Баулинский метод лечения!.. В Березках как раз заканчивали новое здание для клиники. Я развернул перед Ростовцевым грандиозный план — создать у нас не простую, а экспериментальную клинику, где применялись бы методы народной и всякой другой, нетрадиционной, медицины. Я был уверен, что народ клюнет! Из чего я исходил? Самое дорогое для человека — сам человек, его жизнь! Когда над ним занесена коса смерти, он уже не думает о высоких постах, машинах, дачах, бриллиантах и другой шелупони! Он все готов отдать взамен за здоровье… Сделать в Березках просто образцовую больницу — этим никого не удивишь. Да и трудно. Какой известный врач поедет в такую глушь? Значит, надо придумать что-то такое, чего нигде еще нет!.. Баулин с его идеями представлялся мне идеальным решением… Сами подумайте: никаких операций, уколов, мучительных процедур… Травки, мед, диета, музыка, спорт, лошадки — где вы еще найдете такое лечение? Курорт, а не клиника! Главное — действительно возвращает здоровье! Без всяких дураков!.. Ростовцев выслушал меня и говорит: фантазер. И потом, если твой Баулин такой гений, какого черта ему менять Москву на Березки? Я ему: Циолковского тоже в свое время считали фантазером, а ракеты-то летают!.. Насчет же Баулина — он не то что в Березки, к медведю в берлогу полезет, лишь бы выпутаться из долгов. Положение у Евгения Тимуровича — хоть в петлю!.. Ростовцев сказал, что подумает. А через несколько дней вызвал меня и начал развивать передо мной идею, которую я сам ему подкинул!.. Мой же план выдает за свое собственное гениальное прозрение!.. Замечу, подобное случалось частенько! Это был не человек, а паразит в самом прямом смысле этого слова!