Преступница - [38]
Выйдя из кабинета, Маша задержалась в преподавательской, чтобы уложить книгу в портфель. Из дальнего закутка, отгороженного шкафом, вышла давешняя женщина, перетянутая в талии, и, не взглянув на Машу, проследовала за загородку. Маша прислушалась: они говорили тихими, злыми голосами. Ответы Успенского был невнятными. Не дослушав, женщина бросила: "Снова ты - за свое!", и, испугавшись, что застанут, Маша двинулась к выходу скорыми шагами.
За учебник она взялась тем же вечером. Страницу за страницей Маша читала "Финансы СССР". Как и предполагал Успенский, смысл многих параграфов оставался смутным. Иногда, вчитавшись, Маша думала, что угадывает суть, но каждый раз авторы словно бы пугались сказанного и спешили привести оправдания, подстилая соломку. Cоломкой ложились пространные цитаты, почерпнутые из работ основоположников. Однако, если Мария Ильинична Сухих, приводя слова Маркса, переживала радость и вдохновение, эти цедили сквозь зубы. Трудами непримиримой Сухих Маша знала экономическую теорию Маркса, которая представлялась ей логичной и полной. Маркс учитывал достижения своих предшественников, однако мысль его, основанная на собственных наблюдениях, развивалась самостоятельно, ткалась изнутри, как паутина. Авторы ткать не умели: они лепили свою теорию, как ласточки, собирая по клочкам: складывали картинку. Главное заключалось в том, что контуры этой картинки были известны им заранее: фрагменты, ускользавшие от взгляда, заменялись подходящей цитатой, которая не могла заслонить пустоты.
К исходу недели Маша проштудировала учебник от корки до корки и укрепилась в своем мнении. Робея предстать перед профессором, она решила обсудить с братом. Полистав, Иосиф сморщился. Кажется, она выбрала неподходящее время, потому что, слушая Машины рассуждения, он поглядывал на телефон. Выслушав, Иосиф заговорил о том, что не понимает задачи - обсудить и высказать мнение о том, чего нет в природе. "Такой науки нет. - Захлопнув корешки, он громогласно прочел название. - Сколько я могу судить, есть принятая практика движения денежных потоков. В рамках социалистической экономики ее можно более или менее точно описать. Однако состав и смысл потоков... Какая уж тут наука! Взять хоть наши космические дела - все, что требуется для завершения проекта, государство выделяет немедленно. Излишки списывают на гражданскую продукцию, то есть, в конечном счете, на граждан. Это - аксиома. Остальное - дело техники. При таком подходе прибавочная стоимость, выведенная Марксом, - чистая фикция: есть несколько важных отраслей, остальное - блажь. Боже упаси, я, конечно, не финансист, но думаю, что государственный бюджет строится исходя из произвольно выбранных приоритетов: важным отраслям - все, остальным - объедки. Вот тебе и вся теория финансов". Он покосился на молчащий телефон и взглянул на часы.
"Если такой науки нет, - чем, скажи на милость, я буду заниматься? Если ты знал заранее, зачем отправил меня в финансовый: лучше уборщицей или библиотекарем". Машина злость была такой горестной, что Иосиф пошел на попятный: "Перестань! В этих делах я - авторитет ничтожный. Спроси у своего профессора, он ответит, если, конечно, не побоится". - "Он-то не побоится", - загоревшись, Маша пересказала профессорский ответ. "Так и залепил?! - Иосиф расхохотался. - Вот это я понимаю, силен мужик!" Он качал и качал головой: Маша подумала, как китайский болванчик. "Если, конечно, не проверял тебя на вшивость... а то еще бывает..." Брат перестал смеяться и кинулся к телефону. "Да, хорошо, хорошо, жду", - разговор был тихим и коротким.
"Бывает что?" - Машин подбородок дернулся и заострился. "Ты-то побольше молчи, пусть его - говорит, что хочет. - После телефонного разговора Иосиф глядел весело. - Интересный, видать, мужик, раз ты бросаешься на его защиту - как кошка". Глаза брата вспыхивали. Маша вдруг вспомнила желтоглазого, про которого почти что успела забыть. "Не говори глупости! Кошка! При чем здесь это, - память о желтоглазом высветила смысл. - Скажи еще, что он как мужчина..." - Маша начала укоризненно, но не договорила. "Ах, нет, принцесса, для вас, юной девы, он, видимо, стар... Вам ведь подавай вьюношей". Иосифовы глаза не гасли. Он говорил о Машиных страстях, но глаза пылали своими. "Отстань, пожалуйста!" - Маша вырвала профессорскую книгу. Трясясь в позднем автобусе, она не удосужилась задаться вопросом: кого, дождавшись телефонного звонка, он встречает в своей прихожей?
Дома она попыталась вчитаться, но возвращалась к словам Иосифа. "Конечно, старый, - Маша соглашалась, - лет пятьдесят, смешно". Но что-то тлело внутри, разливалось желтым огнем. Сквозь старые волчьи черты проступали другие - молодые и холодные, исполненные презрения к Машиным страшным врагам. Человек, сидевший за стеклянной загородкой, не знал презренного страха: их, заклятых врагов, он называл грубым словом, посрамляющим хитрости брата. Маша вспомнила женщину, перетянутую в талии, и почувствовала укол ненависти. Эта женщина, говорившая с ним в сердцах, была красивой.
Слезы, которые Валя проливала втихомолку, высохли не так давно. Они лились долгие месяцы, потому что победы, которую одержала Маша-Мария, хватило ненадолго. Первое время Наташка соблюдала видимость, не нападая в открытую, и даже подсылала кого-нибудь из девчонок позвать Валю к чаю, но неприязнь брала свое. То косым взглядом, то красноречивым молчанием она давала понять, что внутренне нисколько не изменилась к Вале, раз и навсегда опознав в ней чужую. Комнатные девчонки чуяли правду и, опасаясь потерять Наташкино расположение, усердно демонстрировали враждебность, правда, уже не хватая через край. Джемперок, купленный за бешеные деньги, ничем не помог: свои гардеробы девочки пополняли регулярно, так что не прошло и месяца, как обнова стала предметом заглазных шуток. С чьей-то легкой руки к ней прилепилось прозвище Розочка.
Елена Чижова – коренная петербурженка, автор четырех романов, последний – «Время женщин» – был удостоен премии «РУССКИЙ БУКЕР». Судьба главной героини романа – жесткий парафраз на тему народного фильма «Москва слезам не верит». Тихую лимитчицу Антонину соблазняет питерский «стиляга», она рожает от него дочь и вскоре умирает, доверив девочку трем питерским старухам «из бывших», соседкам по коммунальной квартире, – Ариадне, Гликерии и Евдокии. О них, о «той» жизни – хрупкой, ушедшей, но удивительно настоящей – и ведет рассказ выросшая дочь героини, художница… В книгу также вошел роман «Крошки Цахес».
В романе «Крошки Цахес» события разворачиваются в элитарной советской школе. На подмостках школьной сцены ставятся шекспировские трагедии, и этот мир высоких страстей совсем непохож на реальный… Его создала учительница Ф., волевая женщина, self-made women. «Английская школа – это я», – говорит Ф. и умело манипулирует юными актерами, желая обрести единомышленников в сегодняшней реальности, которую презирает.Но дети, эти крошки Цахес, поначалу безоглядно доверяющие Ф., предают ее… Все, кроме одной – той самой, что рассказала эту историю.
Елена Чижова – автор пяти романов. Последний из них, «Время женщин», был удостоен премии «Русский Букер», а «Лавра» и «Полукровка» (в журнальном варианте – «Преступница») входили в шорт-листы этой престижной премии. Героиня романа Маша Арго талантлива, амбициозна, любит историю, потому что хочет найти ответ «на самый важный вопрос – почему?». На истфак Ленинградского университета ей мешает поступить пресловутый пятый пункт: на дворе середина семидесятых. Девушка идет на рискованный шаг – подделывает анкету, поступает и… начинает «партизанскую» войну.
Новый роман букеровского лауреата Елены Чижовой написан в жанре антиутопии, обращенной в прошлое: в Великую Отечественную войну немецкие войска дошли до Урала. Граница прошла по Уральскому хребту: на Востоке – СССР, на Западе – оккупированная немцами Россия. Перед читателем разворачивается альтернативная история государств – советского и профашистского – и история двух молодых людей, выросших по разные стороны Хребта, их дружба-вражда, вылившаяся в предательство.
Елена Чижова, автор книг «Время женщин» («Русский Букер»), «Полукровка», «Крошки Цахес», в романе «Лавра» (шортлист премии «Русский Букер») продолжает свою энциклопедию жизни.На этот раз ее героиня – жена неофита-священника в «застойные годы» – постигает азы непростого церковного быта и бытия… Незаурядная интеллигентная женщина, она истово погружается в новую для нее реальность, веря, что именно здесь скроется от фальши и разочарований повседневности. Но и здесь ее ждет трагическая подмена…Роман не сводится к церковной теме, это скорее попытка воссоздания ушедшего времени, одного из его образов.
Елена Чижова – лауреат премии «Русский Букер», автор шести романов, коренная петербурженка. Главным героем ее романов было и остается советское время, которое, как полагает прозаик, в России до сих пор не закончилось.Героини Чижовой живут в одном неприкаянном доме – СССР и в одном веке – двадцатом, но в такие разные эпохи: тяжкие шестидесятые («Время женщин»), душные семидесятые («Лавра») и революционные девяностые («Терракотовая старуха»). Они совершенно не похожи друг на друга: три старухи из «бывших», воспитывающие немую девочку; вчерашняя школьница, а ныне жена неофита-священника; филолог, ставшая правой рукой «нового русского», – но каждую из них жизнь затягивает, вынуждая играть чужую роль.
Если в двух словах, то «желание исчезнуть» — это то, как я понимаю войну.
С Вивиан Картер хватит! Ее достало, что все в школе их маленького городка считают, что мальчишкам из футбольной команды позволено все. Она больше не хочет мириться с сексистскими шутками и домогательствами в коридорах. Но больше всего ей надоело подчиняться глупым и бессмысленным правилам. Вдохновившись бунтарской юностью своей мамы, Вивиан создает феминистские брошюры и анонимно распространяет их среди учеников школы. То, что задумывалось просто как способ выпустить пар, неожиданно находит отклик у многих девчонок в школе.
Эта книга о жизни, о том, с чем мы сталкиваемся каждый день. Лаконичные рассказы о радостях и печалях, встречах и расставаниях, любви и ненависти, дружбе и предательстве, вере и неверии, безрассудстве и расчетливости, жизни и смерти. Каждый рассказ заставит читателя задуматься и сделать вывод. Рассказы не имеют ограничения по возрасту.
«Шиза. История одной клички» — дебют в качестве прозаика поэта Юлии Нифонтовой. Героиня повести — студентка художественного училища Янка обнаруживает в себе грозный мистический дар. Это знание, отягощённое неразделённой любовью, выбрасывает её за грань реальности. Янка переживает разнообразные жизненные перипетии и оказывается перед проблемой нравственного выбора.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Рассказ. Случай из моей жизни. Всё происходило в городе Казани, тогда ТАССР, в середине 80-х. Сейчас Республика Татарстан. Некоторые имена и клички изменены. Место действия и год, тоже. Остальное написанное, к моему глубокому сожалению, истинная правда.