Преступление Мервина Грея - [3]

Ночь уже спустилась, и в слабом свете уличных фонарей дверь едва виднелась. Грей шел медленно, чтоб не споткнуться о ступеньки. Но их не было: дверь находилась на уровне земли. Он сам не знал, почему это так поразило его.

Он долго шарил по стене, пока не нашел звонок. Почти тотчас же над входом зажглась лампа и дверь открылась.

— А, это вы, мистер Мервин Грей. Входите же. Погода сегодня довольно скверная.

На мгновенье Грей оцепенел. Этот… это существо было так непохоже на все, что он рисовал в своем воображении…

Начать с того, что хозяин дома сидел в кресле-каталке, приводившемся в движение аккумуляторами. Его левая рука была скрючена. Ноги накрыты серым одеялом, носившим следы соуса и яичного желтка. Половина лица заросла лохматой темной бородой, другая была изуродована шрамом, идущим от скулы к подбородку. Но глаза были очень живые, и от их напряженного взгляда ему стало не по себе.

— Вы Джордж Хэндлинг? — произнес он наконец.

— Совершенно верно.

— Это вы издаете бюллетень?

— Да. Но послушайте, не стойте же на пороге. Все тепло выдует, если держать дверь так долго открытой, а в нынешнем году топливо дорого.

«Но благодаря бюллетеню вы должны бы зарабатывать более чем…»

Он проглотил эти слова. Ошеломленный догадкой, что его предположения абсолютно ошибочны — возможно, это просто сумасшедший, — он вошел. Такого странного дома он никогда не видел. Причина отсутствия ступенек перед входом была очевидна, и та же логика обнаруживалась во всем. Перегородки между комнатами были сняты, чтобы обеспечить свободное передвижение кресла-каталки. Поодаль — литографский пресс, кипы бумаги и картонки с конвертами.

Механическим шагом заводной куклы Грей проследовал за Хэндлингом к письменному столу, рядом с которым стояла печка, топившаяся мазутом и представлявшая собой хромированный рефлектор, излучавший тепло и свет на раскаленную металлическую решетку. Несмотря на это, в доме было очень холодно. Возможно, впрочем, это было лишь субъективное ощущение, вызванное потрясением, которое он испытал.

— Садитесь, — сказал Хэндлинг. — Не хотите ли чаю?

— Нет, благодарю вас, — выговорил Грей, стараясь держаться естественно. Итак, вы узнали из моих объявлений, что я чрезвычайно заинтересовался вашим изданием?

— Каких объявлений? — спросил Хэндлинг.

— Но позвольте! Почему же вы написали мне? Мы поместили объявления в «Файненшл таймс», «Экономист» и… — не закончив фразы, он поискал глазами розовую обложку «Файненшл таймс», но ничего не нашел.

— Признаться, я не в курсе, — сказал Хэндлинг.

— Но откуда же вы узнали в таком случае, что я интересуюсь вашей работой?

— Это профессиональный секрет, мистер Грей, — сказал Хэндлинг, засмеявшись каким-то особенно неприятным жеманным смешком. — Вы читали, по крайней мере, один из моих бюллетеней, не так ли? Вам, стало быть, известно, что у меня немало профессиональных секретов.

— Да, на меня это произвело огромное впечатление. — Он сцепил пальцы и только теперь заметил, что забыл снять перчатки, но решил оставить их из-за холода. — Располагая подобной информацией, можно разбогатеть, если только умело взяться за дело…

— Вы, разумеется, удивлены, увидев, что я живу в таком убогом доме, в самом унылом квартале этого жалкого провинциального городка? Но здесь легче сохранить анонимность. К тому же, что бы я делал с богатством? У меня были жена и сын. Оба погибли в результате несчастного случая, превратившего и меня в калеку.

— Я… мне очень жаль, — сказал Грей.

— Благодарю вас.

Грей попытался переменить тему:

— Вы… а многим ли вы посылаете ваш бюллетень?

— Я начал с пяти сотен. В этом месяце мой бюллетень получат уже свыше тысячи человек.

— Кстати… я бы тоже хотел получать.

— О, вы не относитесь к числу лиц, для которых я издаю бюллетень! Все это очень строго продумано. Я отбирал администраторов, ведающих основными фондами промышленных ассигнований, экспортеров, действующих в самых широких масштабах, скупщиков, покупателей, отвечающих за выбор марок, которые будут продаваться по всей стране, — короче, людей, чье решение, купить или нет товары какой-либо фирмы, означает для последней жизнь или смерть. Понимаете?

— А почему вы выбрали именно этих людей? — осторожно спросил Грей.

— В связи с характером информации, которую я получаю.

— Гм… Но почему именно такая информация? И как вы ее получаете?

— Я психометрик. Психометрия — это особая отрасль ясновидения. Порой у меня бывают совершенно неожиданные откровения — занавес приподнимается, как говорится. Иногда я предвижу будущее, иногда чувствую мысли другого человека, но главная моя специальность — улавливать возможную связь какого-либо предмета с болезнью или смертью. Я предполагаю, что у меня всегда был этот дар. Например, я был против покупки этой стиральной машины, из-за которой мой малыш остался без руки, но она была дешевле других, а мы люди небогатые. У этой машины не было автоматического отключателя. Знаете, такого устройства, которое не давало бы винту вращаться, когда крышка поднята. А без воды она крутится с ужасной скоростью. Бедняжка Бобби сумел запустить машину, приподнял крышку и… Да, а Мег долго не могла работать после того, как донышко утюга упало ей на ногу — рана от ожога нагноилась. И когда я повез ее в больницу, все это и произошло. Шины, понимаете. Они не вызвали у меня доверия, но денег у нас в самом деле было в обрез с тех пор, как Мег не работала, и вот я купил самые дешевые. Мег плакала, у нее болела рука, на заднем сиденье плакал малыш, потому что…