Преступление капитана Артура - [23]

– Где мой сын? – воскликнула она со слезами и рыданиями.  – Я доверила его вам… Вы поклялись покровительствовать ему! Что вы сделали с ним?… Вы должны бы скорее решиться умереть, чем прийти ко мне с вестью о гибели Руперта.

Эта женщина, обыкновенно такая холодная и бесчувственная, была уже не похожа на саму себя: она в припадке горя бегала по роскошным комнатам замка, повторяя бездумно имя своего сына. Капитан не решался подавать ей надежду. Он вышел и пошел прямо к воротам замка, ожидая возвращения разосланных гонцов. Он увидел Жильберта Арнольда, стоявшего, по обыкновению, на пороге сторожки. Джеймс сидел в это время на садовой калитке. Капитан Вальдзингам вздрогнул, когда увидел белокурые волосы и болезненное лицо мальчика, как будто перед ним явилось привидение. Он подумал невольно о неподвижном трупе, завернутом майором в толстый шотландский плед, он подумал о длинных золотистых кудрях, которых рука матери уже не будет касаться.

– Почему вы не отправились на поиски сэра Руперта вместе с другими слугами? – спросил он у Жильберта.

– Потому, что и без меня их отправилось много,  – ответил грубо сторож.  – Мне довольно смотреть за собственным сыном! Он может пропасть, быть украденным или убитым,  – добавил он насмешливо.

Индийский офицер рванулся из ворот, чтобы кинуться на сторожа, но мальчик принялся кричать изо всех сил.

– Замолчи, жалкий трус!  – взревел его отец.  – Капитан, я надеюсь, не ударит меня.

Капитан заметил, что сторож был пьян. Жильберт опустил руку в карман и начал побрякивать золотой монетой, которую недавно получил от майора. Капитан устремил на него наблюдательный взгляд.

«Не выучил ли он заданного урока? – подумал Вальдзингам.  – Знает ли он ту роль, которую ему придется разыграть в этом ужасном деле?»

Наступила уже ночь, когда слуги явились и объявили прямо о неудаче поисков. Незадолго до них пони вернулся в Лисльвуд весь в пыли и в грязи. Нечего было сомневаться, что мальчик утонул, но где и каким образом?

Клерибелль Вальдзингам не предложила ни одного из этих вопросов, потому что она упала без чувств, когда узнала о возвращении пони. С первыми лучами рассвета приступили к исследованию всех прудов и ручьев в соседстве Лисльвуд-Парка; но все старания оставались бесплодными. День прошел, настал вечер, а тело сэра Руперта не было найдено. Были тотчас прибиты длинные объявления по стенам Лисльвуд-Парка, по мильным столбам большой дороги и по всем деревням, гласившие громадными буквами, что будет выдано пятьсот фунтов тому, кто отыщет хоть тело сэра Руперта Лисля.

Все пруды и ручьи были снова исследованы, но безуспешно. Где мог утонуть мальчик? Предлагая друг другу этот вопрос, все переглядывались с явным недоумением. Между людьми, собиравшимися в кабаках и трактирах, шел разговор о маленьком хорошеньком баронете, исчезнувшем таким неестественным образом. Он вышел из парка в сопровождении своего отчима и друга последнего; всех троих потом видели на большой дороге; капитан вел под уздцы пони сэра Руперта – а с этой минуты никто уже не видел более баронета. Рассказ Вальдзингама об исчезновении мальчика был довольно правдоподобным: он, капитан, пошел с Бишер-Рида провожать майора до его экипажа, баронет в это время ездил по косогору. Вернувшись же туда через четверть часа, он напрасно искал и кликал баронета. Нельзя было предположить, чтобы Вальдзингам имел причины нанести вред пропавшему ребенку, – тем более что Лисльвуд должен был перейти в посторонние руки. Факт исчезновения сэра Руперта Лисля остался между тем нерешенной загадкой. Если б он был похищен каким-нибудь бродягой, то вор завладел бы, несомненно, и лошадью. Баронет утонул: это предположение было вернее других.

В пяти милях от Лисльвуда была долина, по которой протекала небольшая река. Мальчик мог поскакать с косогора туда и погиб, вероятно, желая переправиться на другой ее берег. Что же могло увлечь его так далеко от места, на котором оставили его капитан и майор? Детский каприз, конечно, своеволие баловня! Реку тоже исследовали совершенно напрасно: тело ребенка было унесено течением в море, и несчастная леди Лисль не увидит останков единственного сына, любимого с такой безрассудной нежностью!

В прекрасном замке Лисльвуд воцарилась печаль. Беспредельное отчаяние Клерибелль Вальдзингам уступило со временем место глубокой грусти, которая, однако, высказывалась ясно во всей ее особе: малейший след румянца исчез с ее лица, а глаза потеряли свой прежний, чудный блеск. Никто и никогда не видел ее плачущей, а тем менее смеющейся; ничто не занимало, не трогало ее, она стала настолько равнодушна ко всему, что если б загорелся ее собственный замок, она едва ли заметила бы нависшую опасность и не вышла бы из дома без чужих побуждений. Она почти безвыходно сидела в своей комнате и не принимала никого, кроме мужа да горничной. Да и сам капитан входил к ней очень редко; он каждое утро уезжал куда-то верхом и возвращался вечером, чтобы пообедать и затем просидеть в библиотеке за сигарой до полуночи. Слуги шепотом говорили друг другу, что он начал пить больше, чем бы следовало, и что исчезновение пасынка подействовало самым печальным образом на его настроение. Артур Вальдзингам казался не особенно веселым уже после возвращения из Индии в Лисльвуд, но со времени катастрофы он стал еще угрюмее. Сэр Ланцелот Лисль, живший во Флоренции, умолял письменно вдову своего родственника оставаться во владении замком и Лисльвуд-Парком. Он добавлял, что нотариус его устроит все дело, так как он сам не согласен покидать итальянские горы для бесплодных равнин Суссекса. Таким образом, миссис Вальдзингам могла спокойно жить в Лисльвуд-Парке до конца своих дней, делая этим большое одолжение баронету.