Пресс-тур - [23]

– Есть дома кто?

Что-то щелкнуло в дальнем углу. У Киры сжалось сердце, но тут зажегся свет – Торшин стоял у прилавка с победной ухмылкой. Она огляделась – один из столов был перевернут вверх ножками, на полу валялись салфетки и приборы, но в остальном следов погрома не наблюдалось. И опять никаких людей.

Михаил усадил Олесю за стол и устало опустился рядом, Смирнов с Павлом застыли у двери и изучали город через стекло. Герман зашла за прилавок и принялась рыться под ним в поисках еды. В основном одни замороженные ингредиенты. Скоро обнаружились несколько хот-догов быстрого приготовления – она закинула их в микроволновку, вытащила из холодильника газировку и стала медленно потягивать ее, согревая каждый глоток во рту.

– Что здесь холод-то такой? Дай схожу на кухню, наверное, там вторая дверь открыта, – предложил Торшин.

Кира пропустила его за прилавок, и тот поковылял внутрь служебных помещений, постукивая тростью. Внезапно стук прекратился, она напряглась и прислушалась. Стук продолжился – Владимир возвращался. Он показался в дверном проеме, и Герман с облегчением выдохнула, но только на мгновение – вид у него был убитый.

– Кажется, я нашел хозяйку, – сказал Владимир.

Его вырвало.

Понимая, что увидит, Кира с опаской прошла мимо него на кухню. На черно-белой кафельной плитке пола в заледенелой луже крови лежал растерзанный труп немолодой женщины в чепце и когда-то белоснежном фартуке. От тела к приоткрытой на улицу двери тянулись заплетающиеся алые отпечатки следов.

* * *

Тяжело. Долго тяжело. Долго-долго тяжело.

Спать. Долго спать. Долго-долго спать.

Холодно.

Шумно.

Легко.

Долго просыпаться.

Жрать. Размножаться.

Внутри тепло. Просыпаться.

Еда тепло. Пахнет жрать. Опасно. Жрать. Жрать сложно. Размножаться.

Ждать.

Снаружи холодно.

Жрать. Размножаться.

Жрать сложно. Жрать сложно. Жрать сложно.

Бежать.

Жрать. Жрать.

Боль.

Жрать.

Жрать. Размножаться.

Жрать.

Жрать. Жрать.

Размножаться.

Размножаться.

Холодно.

Прятаться.

Тепло.

Ждать.

Спать.

Жрать позже.

Глава 2. Потери

Павел склоняется над трупом. Он не слабонервный, но сейчас ему хочется просто закрыть глаза и убежать. К горлу подкатывают выпитые пиво, шампанское и остатки обеда. Следы к двери идут вроде человеческие, но кажется, что тут поорудовал зверь – у жертвы выдрана с мясом часть шеи, отчего она и истекла кровью. Фартук и одежда задраны, на животе зияет рваная рана, из которой вывалились красные мотки кишок. На морозе кровь и мясо замерзли, но до Павла все равно доносится тошнотворный запах содержимого тела.

– Закройте переднюю дверь! – кричит он, прикрыв труп найденным на кухне чистым фартуком и быстро захлопнув дверь черного хода. – Свет тоже вырубайте!

Он размашистыми шагами возвращается в зал.

– Так, что же делать, что же делать?

Кира и Владимир присоединились к Михаилу Борисовичу и Олесе, сидящими за столом. Их лица и всю комнату освещает лишь экран лежащего телефона. Олеся, кажется, уже ни на что не реагирует, впав в прострацию. Герман мрачно молчит, Владимир вытирает рот салфеткой, Алексей караулит у двери и всматривается в ночь.

– Кира, ты в порядке? – спрашивает Павел. Она молчит.

Присев за стол, он обращает внимание на струйку крови, стекающую по руке Олеси.

– Руку в аэропорту поранила?

Та смотрит на него мутным взглядом и долго думает перед тем, как ответить:

– Этот псих… поцарапал…

Она как-то утробно и одновременно глупо хихикает, отчего Павлу становится не по себе.

– Проверьте телефоны, ни у кого связь не заработала?

– Нет полосок.

– Нет.

– Ваши версии: что здесь происходит? – спрашивает Михаил Борисович.

– Террористы?

– Сектанты?

– А мне насрать, что тут происходит, – отрезает Владимир. – Меня больше волнует, как нам отсюда унести ноги и вернуться в Москву.

– Съемки профессионального репортажа закончились, не успев начаться, – с горьким сарказмом комментирует Кира.

– Надо решить, что делать дальше, – перебивает Павел. – Мое предложение в силе – надо искать полицию. Потом Лесю надо показать врачу. И нам надо где-то остановиться. Должны же тут быть люди, не могли пять тысяч горожан все исчезнуть!

– А вдруг это инопланетяне всех похитили? Людей-то нет в городе. – Алексей ржет. – Я уже давно на улицу смотрю, ни одного человека. Только свет в паре квартир погас. Мое предложение – идти в жилые дома, искать местных.

– Мне нехорошо… – вдруг говорит Олеся. Выпустите, дайте пройдусь…

Она начинает вылезать из-за стола мимо Михаила, но ее ноги подкашиваются, и она падает на пол вниз лицом. Все вскакивают.

Михаил Борисович первым бросается к ней и переворачивает на спину. Глаза девушки закрыты, лицо стало мертвенно-бледным.

– Она почти не дышит, – произносит он, поднеся руку сначала к лицу Олеси, а потом к шее. – Пульса тоже почти нет! Надо ее срочно в больницу! – Он снимает шапку и подкладывает ей под голову, остается сидеть рядом.

– Замечательно. А где больница? Поедем искать наугад, если машина заведется? А если не заведется, на спине ее будете таскать? – Кира нервно чешет руку.

Дальнейшее происходит настолько быстро, что Павел впадает в ступор и наблюдает за происходящим будто бы со стороны.

Тело Олеси начинают сотрясать конвульсии, ноги разъезжаются, руки запрокидываются за голову и мечутся сами по себе. Михаил кидается придержать ее голову. Девушка тыкает ногой в стол, на котором лежит освещавший комнату телефон, тот падает под диван. Теперь в зале практически ничего не видно, лишь неотчетливо мечутся по стенам тени. По пляске этих теней Орлов понимает, что тело Олеси словно подбрасывают снизу, она выгибается, будто делает «мостик», затем издает ужасный крик, который смешивается с криком Михаила Борисовича: