Преследуя мечту - [4]

Теребя по привычке ус кончиками большого и указательного пальцев, король лишний раз признавался себе в том, что просто терпеть не может всех этих лицемеров. И вся жизнь, каждый Божий день, проходит среди этой фальши… Поневоле задумаешься над тем, возможно ли найти в пределах Англии хоть несколько человек, которым еще достает мужества не лицемерить, а выражать собственное мнение?

И в ту минуту, когда ожидаемый посетитель быстрым шагом прошел в комнату, король понял, что по крайней мере один такой человек, безусловно, есть.

Выражение скуки мгновенно исчезло с лица Карла, когда он поднялся и пошел навстречу вошедшему. Тот, войдя в комнату и увидев короля, поклонился ему. Широкая улыбка осветила лицо Карла. Эта улыбка была припасена им специально для самых близких ему людей. Придворные дамы, едва завидев ее, закатывали глазки, а их веера тут же начинали мелко трепетать.

— Рольф, милый друг мой, как я рад снова видеть тебя! Сколько же мы не встречались? Полгода? Год? Слишком долго, слишком… Как хорошо, что тебе удалось так быстро добраться до Лондона.

— К вашим услугам, ваше величество. Как всегда. Рольф Бродриган, виконт Блэквуд, недавно удостоенный титула графа Рэйвенскрофта, выпрямился во весь свой немалый рост. В нем было шесть футов и два дюйма, и он был одним из немногих придворных короля, который мог смотреть в глаза монарху, отличавшемуся высоким ростом, не поднимая головы и не прибегая к помощи новомодных каблуков.

«Вот человек, который не привык притворяться», — подумал Карл, обменявшись с Рольфом крепким рукопожатием.

В отличие от других придворных граф Рэйвенскрофт действительно никогда не заискивал перед королем. Не испытывал в том нужды. Рольф был уверенным в себе человеком и не пытался добавить себе веса и значительности богатыми атласными и шелковыми нарядами. Одет он был просто, темные волосы свободно спадали на лоб, ботфорты были заляпаны грязью — следствие долгой скачки по сельским дорогам, — а свою широкополую шляпу он держал под мышкой.

— Из Сассекса я выехал тотчас же, ваше величество, так как в записке было указано, что дело весьма срочное, — сказал он, решив обойтись без предисловий.

— Да, это правда.

Карл показал ему на пару кресел, обитых синим бархатом, которые стояли перед окном.

Дворец Уайтхолл был самой большой из всех королевских резиденций и размещался на площади в двадцать три акра вдоль северного берега мутной Темзы. Собственно, Уайтхолл больше напоминал поселок, загроможденный беспорядочными постройками, чем дворец. Многочисленные галереи, ворота и сады без всякой симметрии пересекались и переплетались друг с другом. В королевской гостиной, куда лакей провел Рольфа, благодаря весело плясавшему в камине огню была создана очень уютная обстановка. Из окон, поднимавшихся до самого потолка, открывался великолепный вид на реку и на лужайку для игры в пел-мел[1].

Король взял на руки одного из своих любимых спаниелей буро-белого окраса и стал нежно щекотать его за мохнатыми ушами. Трое других щенков, желая привлечь к себе внимание хозяина, весело возились у него в ногах, кусая большие бархатные банты на королевских ботфортах.

— Бренди? — предложил Карл. После того как Рольф согласно кивнул, король оглянулся на одного из ливрейных лакеев, которые находились тут же. Тот быстро поклонился и отошел к особому столику, заставленному бутылками со спиртным.

Рольф отметил про себя, что король, как всегда, одет весьма экстравагантно. Хотя в этом и не было никакой показухи. Просто лучшие годы своей юности он провел в изгнании и жил там довольно скромно, будучи вынужденным носить потертые камзолы и грубые шерстяные панталоны. И теперь Карл вполне оправданно упивался плодами реставрации монархии в Англии и своим восшествием на отцовский трон. Ему нравился роскошный бархат, расшитый золотым позументом и галунами, он завивал свои длинные волосы согласно модному французскому стилю регуке, густые локоны мягко спадали на плечи, словно черная накидка. Все придворные не жалели ни трудов, ни гиней на то, чтобы иметь такую же прическу.

Все, кроме Рольфа, волосы которого были острижены по сравнению с королевскими придворными довольно коротко и уложены в самую обычную прическу, с которой он проходил всю войну и от которой не отказался и в мирное время. Он взял у лакея рюмку из венецианского хрусталя с прекрасным французским коньяком и одним духом осушил ее. Спиртное сначала обожгло горло, а затем стало теплом разливаться внутри. Рольф рад был расслабиться после долгой, утомительной скачки — ведь он выехал вчера из Сас-секса сразу же, как только получил вызов короля. Поставив пустую рюмку на серебряный поднос, Рольф приказал подать вторую. На этот раз он не стал опрокидывать ее сразу, а решил посмаковать коньяк.

— Как дела в Сассексе? — спросил король, устраиваясь в кресле.

— Совсем неплохо. Ремонт в восточном крыле почти закончен, и, как мне говорят, к весне в доме уже можно будет нормально жить.

— Я сильно огорчился, когда по возвращении в Англию узнал, что стало с Рэйвенвудом. Рольф кивнул:

— Всем войнам свойственно оставлять после себя разрушения. И потом дом еще долгое время стоял пустой и без ремонта. Вообразите, в бывшей женской гостиной я наткнулся на живой дуб! Рос прямо из пола. Впрочем, полагаю, ремонт даст исключительно положительные результаты. Мы стараемся по мере возможности сохранить прежний облик особняка, добавляя лишь те нововведения, без которых в наше время не обойтись. Одним словом, у меня есть основания надеяться, что к весне к Рэйвенвуду вернется его прежняя слава.