Прерванная дружба - [14]

На другой день Анжелика завела разговор об отъезде.

– Мы чудесно провели время, – сказала она, – и совсем забыли, что нам давно пора домой. Я думаю, нам следует отравляться завтра. Ты сможешь дать нам лошадей, Анри?

– Ну конечно, тётя, лошади для вас всегда найдутся; только зачем вам так торопиться? Мы собирались на будущей неделе в Бланнэ за диким крыжовником.

– Останьтесь ещё хотя бы на неделю, – сказал маркиз. – Этот.месяц доставил нам всем много радости.

– Вы очень добры, Этьен, но сестра Луиза рассчитывает на мою помощь. Мы слишком долго думали об удовольствиях, и теперь нам пора вернуться к нашим обязанностям, не правда ли, Маргарита?

Рот девочки сжался так горько и упрямо, что на минуту она стала похожа на измождённую старуху. Тётка грустно покачала головой.

– Ах, Маргарита, Маргарита! Если ты будешь делать недовольную мину, я подумаю, что каникулы вредно на тебя действуют. Что сказала бы наша дорогая мать-настоятельница, если бы…

– Рене! – воскликнула Маргарита таким голосом, что все вскочили со своих мест.

Рене мгновенно оказался около кушетки и успокаивающе взял сестру за руку.

– Хорошо, хорошо. Ромашка. Ты только не волнуйся, мы все устроим. Если вам, тётя, действительно необходимо уехать, может быть, вы оставите у нас Маргариту на недельку-другую? Мы будем хорошо за ней ухаживать.

– Рене! Как ты мог вообразить, что я способна так манкировать своими обязанностями? Я ни за что не соглашусь оставить её одну. Ты не представляешь, какой уход требуется за больной.

– Есть же Марта… – начал Рене и, не договорив, посмотрел на отца.

Маркиз молча наблюдал за Маргаритой. Он видел, как успокоительно подействовали на неё голос Рене и прикосновение его руки, и заметил, что и во время разговора Рене не отпускал руки сестры.

– Мы обсудим все это позже, – сказал он и добавил вполголоса, обращаясь к Анжелике: – Мне кажется, этот разговор её волнует. Пойдёмте ко мне в кабинет. И ты тоже, Анри. Я хочу с тобой посоветоваться.

Когда они вышли, Маргарита обняла Рене за шею и отчаянно разрыдалась.

– Не поеду! Не поеду с ней! Рене, Рене! Не отдавай меня им!

– Ну, не надо плакать, Ромашка! Отец все устроит, не беспокойся. Только не надо обижать тётю. Это все отец Жозеф. Отец её уговорит.

– Не уговорит! Он отошлёт меня! Я ему не нужна! Рене сердито покраснел.

– Перестань молоть вздор, Маргарита! Это неправда! Отец во всём нам помогал. Он молодчина.

Чья-то рука легла ему на плечо.

– Ты думаешь, мой мальчик? Я в этом не так уверен.

– Это вы, отец! Послушайте, сударь, её нельзя отдавать тётке. Это… это несправедливо. Каково нам будет… Но его заглушил вопль Маргариты:

– Не поеду! Не хочу, чтобы сестра Луиза опять лезла ко мне с поцелуями. Отец, я… я убью себя, если вы отправите меня назад.

– Да перестань же! – возмущённо прикрикнул Рене. покраснев до корней волос. – Не будь такой дурочкой. Успокойся, Ромашка. Отец никуда тебя не отпустит. Не надо… не плачь же так. Ну что ты, глупенькая?

Он обнял сестру и гладил её волосы – движением, унаследованным от Франсуазы.

Маркиз снова тронул его за плечо.

– Скажи ей, что она никуда не поедет, – и тихо выскользнул из комнаты, оставив Рене с Маргаритой, которая судорожно рыдала у него на груди.

Дав обещание, маркиз держал его героически, хотя с первого взгляда трудности казались почти непреодолимыми. Ему пришлось пустить в ход весь свой такт и все обаяние, чтобы умиротворить Анжелику, глубоко обиженную неблагодарностью своей воспитанницы и возмущённую тем, что маркиз потакает всяким капризам и «фокусам». Сердцу старой девы была очень дорога приобретённая Маргаритой репутация терпеливой и набожной девочки, и эта неожиданная недостойная выходка огорчила Анжелику гораздо больше, чем сознание, что Маргарита не оценила её преданность. Сгоряча Анжелика чуть было не решилась отряхнуть прах этого дома со своих ног и позволить зятю завершить свою разрушительную работу, – ведь это он своими непочтительными замечаниями в адрес отца Жозефа посеял в душе девочки губительные семена. Но постепенно она всё же смягчилась и, осушив слезы, стала скрепя сердце обсуждать, что можно сделать.

По предложению Анри в кабинет позвали старую Марту. Она сказала, что её овдовевшая дочь, которая живёт в деревне, будет рада ухаживать за барышней. Немедленно послали за Розиной. Она оказалась опрятной добродушной женщиной с добрыми серыми глазами и тихим голосом и сразу же завоевала симпатии маркиза.

– Ну что ж, Анжелика, по-моему, пока можно на этом становиться. Осенью Рене, наверно, уедет учиться в Париж; и раз уж они с Маргаритой так подружились, пусть проведут лето вместе. Месяц-другой Розина присмотрит за Маргаритой, а мы тем временем решим на досуге, как быть дальше.

– Разумеется, пока всё идёт хорошо, Розина сможет за ней ухаживать. Но у девочки очень хрупкое здоровье, и за ней необходимо постоянное наблюдение. Неужели мы можем довериться невежественной крестьянке?

– Тётя права, – сказал Анри. – Мы и так ей всем обязаны. Мне кажется, просто жестоко из-за минутного каприза лишать Маргариту её самоотверженной заботы.

Маркиз заколебался. Он так долго жил среди своих книг, что сейчас, когда перед ним встал практический вопрос, требующий немедленного разрешения, он растерялся, как летучая мышь, внезапно ослеплённая дневным светом. Ему всегда было легче уступить, чем настаивать на своём; но как он тогда посмотрит в глаза Рене?