Препятствие как путь - [7]

Мы можем рассматривать катастрофы рационально. Вернее, подобно Рокфеллеру, мы можем найти в каждой катастрофе благоприятную возможность и трансформировать негативную ситуацию в знание, умение или удачу. При правильном взгляде все, что происходит — экономический крах или личная трагедия, — это шанс двигаться дальше. Даже если это подстерегает нас там, где мы не ждали.

Когда мы сталкиваемся с непреодолимым, на первый взгляд, препятствием, мы должны попробовать:

успокоиться;

контролировать эмоции и сохранять самообладание;

быть объективным;

составить истинное представление о происходящем;

постараться увидеть в ситуации хорошие стороны;

игнорировать то, что расстраивает и ограничивает других;

вернуться к настоящему моменту;

сосредоточиться на том, что можно контролировать.

Вот так представляются возможности при препятствии. Они не бросаются в глаза — их надо рассмотреть, а этот процесс проистекает из самодисциплины и логики.

Логика доступна вам — ее нужно просто задействовать.

ПРИЗНАЙТЕ СВОЮ СИЛУ

Что не делает человека хуже самого себя, то и жизнь его не делает хуже и не вредит ему ни внешне, ни внутренне5.

Марк Аврелий

Рубина Картера, боксера-средневеса и претендента на звание чемпиона мира, в середине 1960-х в расцвете его боксерской карьеры обвинили в тройном убийстве. Преступления он не совершал, но предстал перед судом, который вынес вердикт: три пожизненных срока. История легла в основу фильма «Ураган» (реж. Н. Джуисон, 1999 год).

Это было головокружительное падение с вершин успеха и славы. Картер появился в тюрьме в сшитом на заказ костюме, с бриллиантовым перстнем за 5 тысяч долларов и в золотых часах. Ожидая оформления в камеру, он попросил разрешения переговорить с кем-нибудь из начальства.

Вышел директор тюрьмы. Глядя ему прямо в глаза, Картер заявил: он не откажется от последнего, что может контролировать, — от себя: «Я знаю, вы не имели никакого отношения к несправедливости, которая привела меня в тюрьму, поэтому я останусь здесь, пока меня не освободят. Но я ни при каких обстоятельствах не буду считать себя заключенным, поскольку я не беспомощен и никогда не буду бессильным».

Картер не сломался, хотя со многими это случилось бы в столь мрачной ситуации. Он не сдался, не отказался от врожденных свобод: собственного мнения, убеждений, собственного выбора. Даже в одиночке, где его держали несколько недель, Картер считал, что у него по-прежнему есть выбор, который нельзя отнять, как отняли физическую свободу. Был ли он зол на происходящее? Конечно — он был взбешен.

Но понимая, что злость неконструктивна, он отказался от ярости. Как отказался ломаться, пресмыкаться и отчаиваться. Он не будет носить тюремную одежду, есть тюремную еду, принимать посетителей, торговаться об условно-досрочном освобождении или работать в тюремной лавке ради сокращения срока заключения. К нему нельзя прикоснуться. Никто не смел поднять на него руку, если не хотел драки с профессиональным боксером.

У протестного поведения была одна цель: потратить всю энергию на судебное разбирательство. Каждую минуту Картер читал — юридическую литературу, труды по философии, истории. Его жизнь не разрушена — он просто оказался там, где не заслуживал находиться, и он не собирался здесь задерживаться. Он должен учиться и максимально использовать появившееся время. Он не просто покинет тюрьму свободным и невиновным человеком — он станет при этом лучше.

Для отмены несправедливого приговора потребовалось 19 лет и два судебных процесса. Выйдя из тюрьмы, Картер просто продолжил прервавшуюся на два десятка лет жизнь. Он не подал иска о возмещении ущерба и даже не потребовал извинений. Захоти он сатисфакции, это означало бы, что у него заслуженно отняли нечто, ему принадлежащее. Он же так не считал даже в мрачной бездне одиночной камеры. Он сделал свой выбор: это не может навредить мне. Да, я не хотел, чтобы это случилось, но только я решаю, как это затронет меня. Никто другой не имеет на это права.

Только мы решаем, что нам делать в той или иной ситуации. Только мы определяем, сломаться или сопротивляться, соглашаться или отказываться. Никто не может заставить нас сдаться или поверить в нечто, не соответствующее действительности, — в то, что ситуация абсолютно безнадежна или не поддается улучшению. Восприятие целиком находится под нашим контролем.

Нас можно посадить в тюрьму, оклеветать, отнять имущество, но нельзя контролировать наши мысли, наши убеждения и наши реакции. Иначе говоря, мы никогда не бываем полностью беспомощными.

Даже в тюрьме, где нет почти ничего, какие-то свободы все равно остаются. У вас есть разум (а если повезет, то и книги), и время — много времени. У Картера было немного сил, но он понимал: это не то же самое, что быть вовсе бессильным. К пониманию этого фундаментального различия приходили многие выдающиеся личности, от нобелевского лауреата Нельсона Манделы до Малкольма Икса, афроамериканского исламского духовного лидера и борца за права чернокожих. Именно таким образом они превратили тюрьмы, в которых сидели, в мастерские по преобразованию себя и в школу, где преобразовывали других.