Преподобный Серафим Саровский - [14]

Преподобный и сам готов был оставить затвор, но просил Господа явить ему волю Свою. 25 ноября 1825 года вновь явилась о. Серафиму Богоматерь в сопровождении Климента Римского и Петра Александрийского, — их же был день, — и повелела ему оставить затвор и идти сначала в пустыньку. В тот же день, после утреннего правила, старец отправился к настоятелю обители и, получив от него благословение, в первый раз за время своего затворничества вышел в лес и направился к своей дальней пустыньке, как повелела ему Богоматерь.

Но, не дойдя до пустыньки, он увидал на пригорке шедшую к нему Богородицу, а позади нее двух апостолов — Петра и Иоанна Богослова. Они остановились недалеко от того места, где находился так называемый Богословский родник, освященный в честь Иоанна Богослова. Пречистая ударила жезлом в землю, из которой пробился новый источник. По воле Царицы Небесной вода в источнике имела силу исцеления от болезней.

После этого явления преподобный окончательно оставил свой затвор. Начался последний — самый плодотворный период жизни преподобного Серафима — старчество.

Старчество преподобного

Со времени окончания затвора посетители о. Серафима все увеличивались более и более: иногда количество их доходило до тысячи и двух тысяч человек в день. Весь монастырский двор наполнен был народом, жаждавшим хоть увидеть святого старца или получить от него благословение, а уж побеседовать с ним считалось особым счастьем. Принимая приходящих, преподобный Серафим по-прежнему был одет в обыкновенный белый балахон и полумантию. На вопросы, зачем он так убого одевается, отвечал: «Иоасаф царевич данную ему пустынником Варлаамом мантию счел выше и дороже царской порфиры».

Даже принимая огромное количество посетителей, преподобный не оставлял своего подвига — часто он уходил в лес, чтобы, как и ранее, подвизаться в пустыне. Кроме того, пустынь была нужна ему и для отдыха от бесчисленных посетителей, и для молитвенного уединения.

Год спустя после явления источника — летом 1826 года — по желанию преподобного — Богословский родник был возобновлен. Накат, закрывавший бассейн, снят; сделан новый сруб с трубою для истока воды. Около бассейна о. Серафим стал теперь заниматься телесными трудами. Собирая в реке Саровке камешки, он выкидывал их на берег и ими унизывал бассейн родника. Устроил здесь для себя грядки, сдабривал их мхом, сажал лук и картофель. Преподобный избрал себе это место, обосновавшись в освободившейся келье о. Дорофея, потому что, по болезни, не мог ходить в прежнюю свою келью за шесть верст от монастыря. Со временем утружденному годами и болезнями старцу было уже тяжело ходить и в келью о. Дорофея.

Видя труды преподобного, саровская братия построила ему на горке около родника небольшую келью, в которой он мог бы укрываться от дождя и стужи, и все это место получило название «ближней пустыньки». Это был небольшой сруб, вышиною и длиною в три аршина, шириною в два, без окон и дверей, так что влезать в него нужно было по земле, из-под стены.

Потом, в 1827 году, здесь же, на горке около родника, ему поставили новую келью с дверями, но тоже без окон. Внутри была печь. Между нею и стеною находился тесный промежуток, где мог помещаться один лишь человек, стоя. В углу кельи и за печью висели иконы с лампадами во тьме.

Со времени построения этой кельи преподобный стал проводить здесь все дни с утра, лишь к вечеру возвращаясь в Саров. Рано утром, в четыре, иногда и в два часа пополуночи, старец отправлялся в ближнюю пустыньку. Он шел в своем белом холщовом балахоне, в старой камилавке, с топором в руке. На спине у него котомка, набитая камнями и песком. Поверх песка лежало Евангелие. Когда его спрашивали, для чего он носит такую тяжесть, преподобный отвечал словами святого Ефрема Сирина: «Томлю томящаго мя».

Когда он проводил время в ближней пустыньке, народ устремлялся к нему туда. По словам одной из паломниц: «В пустыне, в лесу преподобный принимал, сидя на завалинке своей убогой хижины. Иных он вводил в свою келью и молился там с ними пред образом Богоматери. Творил он также молитву и в лесу, пред ликом Богоматери, поставленным им на вековой сосне. Вместе с о. Серафимом молились коленопреклоненно и все богомольцы».

Иногда преподобный, ища большего уединения, уходил в свою прежнюю дальнюю пустыньку; там он, сидя у своей старой кельи, кормил огромного медведя. Но и там находили его люди.

Однако возвращение преподобного к пустынножительству не обошлось без искушений. Братия стали смущаться: почему затворник принимает людей и в келье, и в пустыньке, а в храм к ним не ходит даже для причащения Святых Тайн? Об этом написано было Тамбовскому епископу, преосвященному Афанасию; и от него пришло распоряжение, чтобы о. Серафим отныне причащался Святых Тайн в храме. Беспрекословно подчинился этому преподобный Серафим, добавив: «Хоть бы на коленочках пришлось мне ползти для исполнения послушания, но все-таки не оставлю приобщаться Животворящих Тайн Тела и Крови Христовой».

С тех пор преподобный Серафим стал неопустительно во все воскресные и праздничные дни ходить в больничную церковь святых Зосимы и Савватия для причащения. Это обстоятельство только способствовало привлечению все большего и большего количества почитателей преподобного.