Преодолевая барьеры - [32]

Астрал встретил меня мутью. Наверное, имеет значение, откуда в него выходить. А может, на меня влияли шумы места моего старта – не зря же лучше всего совершать выход в приятной обстановке, например, на природе. А эта муть является, скорее всего, последствием произошедшего события. Подчиняясь подсознанию, сформированный пейзаж напоминал какой-то мертвый лес. Унылое небо, закрытое тучами, поникшие черные деревья. Обычно мне нравится подобная погода, состояние подготовки природы к зимнему сну, но здесь было состояние смерти. Оттого и ощущения – как в морге.

Блуждать я не стал, а просто разослал по округе поисковые глифы. Попробовал волевым усилием найти то, что мне надо, но, видимо, еще не готов к такому, хотя та же Алиела делает это достаточно просто. Хм… Что-то я уже по ней соскучился, надо хотя бы поболтать. Но вроде не так и давно расстались… Ладно, пусть отдохнет от меня.

Я оказался прав: эта астральная местность была связана с тем, что я оставил внизу. Астрал воспринимался как нечто «небесное», существующее над землей, хотя это совсем не так. Под действием этой мысли лес медленно преобразовался в сгоревшую от удара лазера площадку, по которой продолжали бродить РОКОМы и люди. На границах видимость расплывалась. Кажется, это первый раз, когда я вижу текущее отражение реальности в астрале. Еще бы и линии будущего видеть, как Лулио, ну да ладно. Всему свое время, а я уже не сомневался, что и до этого когда-нибудь дойдет.

Только тихо было вокруг. Я посмотрел на свое тело, висящее в позе лотоса в полуметре над землей, ощутил любопытствующие взгляды военных и чистильщиков вдали. Почему-то их не выгнали.

Рядом со мной стоял Кораблев, а в отдалении – трое мужчин, их сразу можно было отличить от живых. Видимо, те самые, из охраны. Поведение академика и охраны казалось странным. Они то замирали, взгляд застывал, то начинали озираться или вдруг делали шаг в сторону людей, когда те переносили их останки на транспортную платформу, потом оборачивались, возвращались поближе к Кораблеву и снова застывали. Сам академик только провожал взглядом свои останки, но не двигался. А вообще был поактивней охраны. Одну руку он положил на мое плечо (вернее, на плечо моего тела) и просто стоял рядом. Иногда оживал, делал какие-то движения, пытался что-то сказать… и снова замирал.

Я подошел поближе и тоже положил руку на его плечо. Сначала ничего не происходило, но спустя примерно минуту внутреннего времени академик вдруг ожил и, почувствовав меня рядом, повернулся. Его взгляд был странен. Один глаз смотрел сквозь меня, а другой сфокусировался на моем лице, и, кажется, в нем появилась улыбка. Это были необычные ощущения, отчасти пугающие, хотя я давно уже научился не обращать внимания на страх, воспринимая лишь как реакцию сигнальной системы подсознания. Тем не менее абстрактное понятие страха, как и искусство, продолжало на меня влиять, и этот взгляд, наполовину пустой, наполовину острый и активный, напрягал.

Кораблев протянул руку и, не убирая вторую от моего реального тела, схватил меня за виртуальную ладонь. Потом улыбнулся:

– Здравствуй, Николай. Кажется, я умер.

Я вопросительно посмотрел на его руки, держащиеся за меня, и академик понял невысказанный вопрос:

– Почему-то тяжело тут находиться. Тянет куда-то. Как течением под водой.

– Я не чувствую, – пожал я плечами. – Глупо отвечать «здравствуй» умершему человеку, однако и вам не кашлять, Андрей Иванович!

Академик снова улыбнулся:

– Да уж. Очень необычный опыт посмертия. Жаль, что не удастся его описать для оставшихся там… Хотя, – он внимательно посмотрел на меня, – может, вы передадите. Вы ведь выжили. Так сказать, заметки очевидца.

– Ну… У меня есть надежда вас вернуть. – Странно, но Кораблева совсем не заинтересовало, почему я остался жив.

– Да-да, я помню ваш подвиг на корабле «Луч», – как-то почти равнодушно ответил Кораблев. – Но не уверен, что хочу этого. Ощущение тотального спокойствия очень приятно, и совсем не хочется выходить из зоны комфорта. Вам должно быть знакомо это чувство отсутствия внутреннего диалога…

– А как насчет ребят? – Я кивнул в сторону его уже астральной охраны, хотя здесь это уже стало фикцией.

Кораблев долго и внимательно смотрел на них, переводя взгляд с одного на другого. Под этим взглядом ребята как бы сдувались и явно чувствовали себя неуютно.

– Н-да, жаль парней. Антон, Сергей и Паша. Наверное, было бы неплохо их вернуть… – Академик замер, и уже оба его глаза стали пустыми, но ненадолго. Он снова очнулся. – Что-то я хотел сказать, но забыл, – пробормотал он, озираясь.

– У вас наверняка есть неоконченные дела на Земле? – спросил я, рассматривая его во всех диапазонах.

Кроме того, возникло подозрение, что все-таки здесь академик не совсем адекватен. Отвечал с задержками, а для того чтобы ответить впопад, явно делал усилие. Да и это «течение», которое его куда-то тянет. Явно неспроста. Кстати…

– А почему пацанов никуда не тянет? – Я посмотрел на переминающихся ребят.

Кораблев снова перевел взгляд на них и задумался:

– Не знаю… К сожалению, я не очень большой специалист в области посмертных реалий… А вот насчет неоконченных дел… – Он замолчал аж минут на пять. – М-да… есть нечто, завязанное лично на меня…