Преобразователь - [22]

— Не знаю…

— Ты говорил нам, что она это сделает, Зертаник, — крикнул отец.

Зертаник, чародей, вскинул руки, помахав ими, словно они горели.

— Дайте ей время, мы обрушили на нее все. Милая, дитя умирает. Нет времени.

— Она просто хочет больше денег. Пятьдесят оппа.

Мой выдох было слышно в Верлатте. Пятьдесят оппа! Так можно было бы нанять кого-то искать Тали, и мне бы осталось еще на месяца. Но…

— Простите, но это не правильно. Он не сможет работать, когда я передам боль.

— Ему хорошо заплатят, — прошептал Зертаник.

Может, но мне это не нравилось. Они словно покупали нас, как другие товары.

— Я не знаю, сколько боли передам ему.

— Но мы знаем, что боль делает с ней, — заголосила мать. Отец обнял ее.

— Ты дашь нашей дочери умереть? — сказал он, глядя с угрозой, словно меня это убедило бы. Я уже была виновата.

Ради святой Сэи, это не моя вина. Не мне решать, кому жить, а кому умирать. Мне нужно было заботиться о своей семье, а осталась только Тали.

— Я сделаю это, если и вы возьмете немного ее боли. Троим ее будет проще вынести, пока вы не дождетесь Целителя Лиги.

Мать снова закричала, в этот раз от ужаса. Отец посмотрел на меня, словно я заставляла его есть землю.

— Мы? Мы важные представители герцога, девочка. Если мы будем прикованы к постели, то не сможем выполнять работу.

Вина испарилась. Конечно, они думали, что жизнь их дочери важнее, чем рыбака. Они были такими же, как и все аристократы басэери, которые выгоняли семьи из домов, когда началась оккупация герцога, следя, чтобы мы вели себя прилично и не мешали поставке ценного пинвиума. Бунтовать без еды сложно. Я скрестила руки на груди.

— Простите, но мой ответ нет.

Голоса взорвались. Отец кричал, мать выла, Зертаник пытался их заглушить. На миг ему удалось призвать к тишине, и раздался тихий голос.

— Прошу? Ради меня? — сказал рыбак.

В его словах было столько печали, что я чуть не заплакала.

— Вы не знаете, о чем просите.

— Знаю. Прошу, мисс, я потерял лодку пару месяцев назад. Я не могу работать, а у жены будет четвертый ребенок, — он кивнул на родителей. — Они предложили год платить ренту, если я помогу. Пока мне будет плохо, смогут работать мои старшие мальчики. И они умеют рыбачить, так что мы не будем голодать.

Нет, я не хотела этого снова.

— Вы можете умереть.

Он кивнул.

— Знаю. Но у моей семьи будет год, чтобы встать на ноги. Нужно использовать шанс.

Я посмотрела на умирающую девочку и ее семью. На чародея и преследователя. Джеатар выглядел нерешительно, смотрел нечитаемым взглядом на девочку, а потом склонился и шепнул в ухо Зертаника. Глаза чародея расширились на миг, и он кивнул.

— Милая, если сделаешь это, я спрошу у своих источников Лиги о твоей сестре. У меня влиятельные связи.

На меня смотрели пять лиц с надеждой, но по разным причинам.

— Прошу, мисс, — тихо сказал рыбак.

Он пытался спасти семью. Они пытались спасти свою дочь. Мне нужно было спасти Тали. Это ведь не отличалось от помощи Данэлло и его семье?

Мне хотелось уйти, но пятьдесят оппа! И мне не нужно было убегать от крокодилов ради них.

Я кивнула, мать снова зарыдала. Я прижала руки к девочке и попыталась не думать о шансе рыбака. Это было сложно, когда я ощутила, как она ранена. Каким раненым он будет себя чувствовать, когда я передам ему всю эту боль. Это не будет раной для него, но не могла ли такая боль убить?

— Уверены? — спросила я рыбака. — Это… — я посмотрела на родителей, — ужасно.

— Уверен.

Я повернулась к Зертанику.

— У вас есть еще койка или стол?

Он махнул Джеатару, а тот ушел и вернулся с дешевым столом, какие бывали на рынке.

— Поставьте рядом с ней, — попросила я, — рядом со мной. Мне нужно быть между ними.

Хотя они не заслужили пощады, рыбак заслужил, и я не хотела говорить, что ребенок изранен так, что я сомневалась, что выдержу ее боль, чтобы передать. Некоторые вещи людям лучше не знать.

Я положила ладонь на каждого, стиснула зубы и потянула. Боль поднялась по руке, вспорола грудь и спустилась по другой руке быстрее, чем я тянула, будто хотела выйти раньше, чем ее поймают. Точки появились перед глазами, красные, темнеющие и бледные. Боль полилась в рыбака, и я уже никак не смогла бы остановить это.

Едва держась на ногах, я закрывалась от его криков мыслями о Тали.

* * *

Джеатар прижал к моему лбу влажную тряпку, пока Морелл вытирал мою рвоту в зале. Я чуть не попала на его обувь, спеша к двери, но лучше от этого не было. Джеатар донес меня до дивана, когда я опустошила желудок, я лежала, но комната все равно кружилась.

— Лучше стало? — спросил он с тревогой на лице. Морелл зыркнул на меня, но ему было лучше, значит, где-то было немного пинвиума для помощи ему.

— Немного, — крики рыбака прекратились. Я пыталась удержать немного боли, но она лилась по мне, как река Сиден, я не могла ее остановить. Я едва выжила, а ему теперь с этим мучиться. Святая Сэя, прошу, пусть он выживет. — Что с ним будет?

— Зертаник приказал отнести его домой. О нем позаботятся.

— Он не сможет долго терпеть такую боль. Даже если пинвиума мало, заберите из него немного, прошу. Там все хуже, чем мы думали. Он не выдержит, — желудок сжался.