Преображение человека - [35]

Яблонский был всего лет на пять старше Матийцева, но у него был уже вполне солидный вид зрелого человека, знающего себе цену и понимающего кое-что в жизни. Усевшись около стола и очень внимательно оглядев Матийцева, он как будто неподкупно искренне решил:

- Молодцом! Положительно, молодцом глядите!.. Чертовски вам повезло!.. Ведь такой случай, как с вами, его прямо бы заказать надо, буквально так: заказать! Дать рублей двадцать - тридцать этому чудищу, коногону Божку, - я ведь его отлично знаю, он у меня на "Вертикальной" был, пока я его не прогнал; тогда он на "Наклонную" перешел, сокровище это!.. Что у вас, мускулы, что ли, имеются? - И Яблонский беззастенчиво охватил пальцами правую руку Матийцева выше локтя.

- Только для домашнего употребления, - скромно сказал Матийцев, мало что понимая и в этом визите Яблонского и в том, что им говорилось так шумно.

- Да-а, - мускулы самые средние, конечно, - протянул Яблонский, - но все-таки у вас было то преимущество, что Божок был перегружен сиволдаем... Так или иначе, счастливо отделались, счастливо, - с чем вас и поздравляю! - И Яблонский затем снова протянул ему руку и даже привстал при этом немного для пущей торжественности.

- Имейте в виду, что вы теперь на хорошей дороге, - это я даже и от нашего Безотчетова слышал и с ним совершенно согласен, - продолжал Яблонский столь же оживленно. - Как же, поймите: инженер, заведующий шахтой стал объектом покушения на убийство со стороны шахтера, что, разумеется, скоро будет разбираться в окружном суде, попадет, - это как дважды два верно, - в газеты, это - событие! Это создаст вам имя в самом скором времени, вы увидите!.. Это зна-ачительно подымет вас в глазах горнопромышленников! Вы блестящую карьеру себе этим сделаете, - помяните мое слово! И это, как хотите, надобно нам по-товарищески вспрыснуть, как говорится... У вас, кстати, штопор-то есть, чтобы бутылку откупорить?.. А если нет, то как же нам быть?

- Кажется, есть на кухне, - пробормотал неприятно пораженный словами Яблонского Матийцев и крикнул в сторону дверей: - Дарьюшка!

А Дарьюшка, должно быть, стояла за дверями, стремясь послушать, о чем говорить будет гость, потому что вошла со штопором.

- Вот, она свидетельница, - беря у нее штопор, весело говорил Яблонский, - что я к вам заходил на другой же день после этого... происшествия с вами!

- Были, были, как же! Заходили проведать, - торопливо подтвердила Дарьюшка.

- Вот!.. Был, но мне сказал доктор, что вас лучше всего не беспокоить, что было и понятно... А штопор ни к черту, э-э! Разве это штопор? Это только идея штопора и то топорная!.. Все же попробуем.

И Яблонский, точно он, а не Матийцев был здесь хозяином, начал выкладывать из свертка на стол ветчину, нарезанную тонкими ломтиками и завернутую в глянцевитую белую бумагу, коробку шпротов, плюшки и, наконец, торжественно поставил на середину стола бутылку белого вина, сказав при этом:

- Шато-икем, а? Настоящее французское, - не думайте, что здешнего разлива!.. В Харькове покупал!

Яблонский хозяйничал в чужой квартире так естественно, как ни за что не мог бы сам Матийцев, не имевший к этому никаких способностей. Недостаток свой в этом отношении Матийцев знал, но никогда он не ощущал его так резко, как теперь. Отчасти поэтому он только пожимал плечами на то, что говорил о нем же Яблонский. Да и что можно было сказать человеку, который упорно говорит о тебе, блондине, что ты - жгучий брюнет? Это можно принять за шутку, но зачем же возмущаться явной шуткой и на нее возражать? По меньшей мере странно.

Однако Яблонский, налив вина в принесенные Дарьюшкой стаканы, начал вдруг говорить вещи еще более странные.

- Знаете ли, мне что подумалось? Вот вы, - это, конечно, бесспорно, составите себе имя и мало того, что получите место го-раз-до более выгодное, чем здесь имеете, а еще и при новых выборах в Государственную думу можете пройти по курии, например, мелких землевладельцев... Впрочем, я не знаю ведь точно, может быть, и крупных, а?

- То есть как "крупных"? - удивился Матийцев и улыбнулся. - Вы, кажется, думаете, что я - помещик?.. Но я, помнится, говорил вам, что нигде и никакой собственности не имею.

- Да, мне тоже что-то подобное помнится, - чокаясь с ним, подхватил Яблонский, - так вот давайте выпьем за будущего хотя бы, например, мелкого пока землевладельца в недалеком будущем!

- То есть за вас? Охотно! - с той же улыбкой сказал Матийцев, но Яблонский поморщился.

- Экий вы какой недогадливый! За вас, а совсем не за меня!

- Каким это манером?

- А вот каким, - я сейчас объясню вам.

Тут Яблонский выпил весь свой стакан, как воду, и, поглядев на свет на его дно, начал не спеша:

- Под Житомиром, недалеко от города, есть у меня усадьба, остаток родительского имения, - небольшая, всего-навсего семь десятин земли, и при усадьбе дом и, конечно, сад, - сливы, вишни, еще что-то... Дом вполне приличный, двухэтажный, вы не думайте, что рухлядь, что вот-вот развалится, - нет! Службы при доме, конечно, крыто все черепицей... Так вот...

Матийцев слушал его с большим удивлением. Он уже начинал догадываться, куда клонится это описание усадьбы под Житомиром, но все же думал, что вдруг обернется все как-нибудь по-другому. Однако не обернулось.