Премьер-министр - [20]

— Итак, ты не пойдешь в спортзал?

— Первым делом с утра мне стоит отправиться на работу, — Гевин собирается завтра днем произнести очередную речь для технического персонала, которая положит фундамент его речи на благотворительном вечере. Это будет четвертое событие, подобного рода, и СМИ очень внимательно следят за его высказываниями. Стью в связи с этим ожидает оживление звонков, что означает, что мы должны управиться до ланча.

Я действительно переживаю по этому поводу по некоторым причинам. Например, я переживаю о завтрашнем дне и сборе средств. Нет, не конкретно из-за Гэвина. О чем-то еще, что я не могу полностью контролировать.

Саша забирает наши пустые тарелки, и я растягиваюсь на диване, пытаясь выяснить из-за чего я переживаю. Что-то не так.

Но я чувствую себя усталой и испытываю приятную радость из-за удачного шоппинга, поэтому успокаиваю себя — что меня волнует, лучше стоит подумать завтра утром.

Я собираюсь отправиться в постель, но в результате засыпаю на диване. Проснувшись в середине ночи, я чувствую, что укрыта одеялом, и Саша положила мой телефон рядом со мной.

Глава 12.

Элли

Прокручивая прошлые события, вероятно, я должна была обратить внимание на это раньше. Может, я была слишком наивной, так доверяя всем работающим в политики.

Возможно, я непростительно была сбита с толку тем, как Гэвин передал мне приглашение — если это вообще можно назвать приглашением, его слова гласили — просто требуется мое присутствие.

В любом случае, я понятия не имела, что Дэйв, как спичрайтер, оказался таким мудаком.

На следующее утро я, естественно, воспользовалась другими выражениями, более красочными, когда каналы новостей в конце рабочего дня начали пестреть, просочившимися фразами из речи Гевина на предстоящем вечере, посвященном сбору средств, явно «слитыми» в прессу.

Это был настолько глупый и бессмысленный ход, со стороны Дейва.

Да, в этот день произошел настоящий шторм. Похожий, когда ты не замечаешь грозовых облаков, скапливающихся на небе. Но как только раздается первый удар грома, и вода потоком хлещет на тебя, тогда ты обращаешь на них внимание. Все вымокли, но через какое-то время обсохли, и облака вылив свой ушат воды, уплыли.

Дэйв же просто убил свою карьеру.

Тупо.

И у меня возникает мысль, что за пять недель, работая в политике, я использую слово «тупо» в тысячу раз больше, чем за предыдущие семь лет учебы в институте.

Конечно, все в ярости. Службе охране не требуется много времени, чтобы выяснить, что именно Дэйв оказался тем человеком, который отправил речь ПМ, используя одноразовый аккаунт Gmail, ему почему-то совсем не пришло в голову, что он использует правительственный компьютер.

Вдвойне дурак.

Стью просто испепеляет его словами при закрытых дверях, но его голос звучит достаточно громко, поэтому слышат все и все, до последнего слова. После этого горе писателя выводит из здания служба безопасности, начальник штаба ПМ заходит в мой кабинет.

В его словах слышится ярость и инструкция довольно-таки короткая и хлесткая, что я готова выпрыгнуть из своей кожи.

— Написать новую речь. Он должен с ней выступить перед всеми на вечере. Я хочу увидеть ее завтра у себя на столе.

Ладно. Я притворяюсь, что имею представление, как писать речи для политиков. Ничего страшного. Хотя меня трясет, когда я разворачиваюсь к своему компьютеру.

По пути домой из университета Саша приносит мне ужин. Я остаюсь в своем кабинете до одиннадцати, потом на такси еду домой и снова в шесть, приняв душ… на посту. Без макияжа, волосы еще мокрые забраны в пучок.

Я пытаюсь представить, что ПМ должен сказать на вечере, посвященном сбору средств, всем этим высокомерным, напыщенным бизнесменам, владельцам корпораций, чтобы они согласились сделать благотворительные взносы.

К полудню кто-то приносит мне кофе. Я заставляю их присесть и выслушать то, что я написала. Оказывается, выглядит не совсем ужасно, они хорошо отзываются о речи, и я набрасываю следующий текст.

Напоминает, как писать эссе, за исключением, что у тебя имеется всего лишь двадцать четыре часа вместо четырех недель. Но процесс тот же. Писать, писать и писать, почти до конца, а потом прочитать, что получилось на самом деле. Потом опять все перечитать с самого начала и что-то поправить.

К середине дня я мимолетно благодарю кого-то из сотрудников, кто подбрасывают мне в мой пустой пакет для ланча яблоко, бейгл, плитку шоколада и половину нарезки сыра.

Мое питание сейчас напоминает восьмилетнего ребенка, но мне плевать.

Если я справлюсь, буду сама удивлена.

Наконец, к шести я заканчиваю. Я отправляю речь по электронной почте Стью, с трудом соображая.

И пишу:

Дай мне знать, что думает о ней ПМ.

Через тридцать секунд, Стью направляет ее Гевину с копией мне.

Ты можешь взглянуть, она только что закончила.

Ну, мать твою. У меня в груди сердце замирает. Я пялюсь на свою почту, но он молчит.

У меня от голода начинает урчать живот, напоминая, что питаться, как восьмилетний ребенок, не правильно, тем более я уже все съела, и кстати сейчас время ужина, поэтому я хватаю свою сумку и собираюсь выбежать за едой.

А потом все же возвращаюсь к своему столу, потому что никуда не могу уйти, пока ПМ не скажет своего мнения.