Прелюдии и фантазии - [72]

«В таком случае, — подумав, сказал У, — я принимаю решение за нас обоих. Здесь и сейчас, в присутствии Мастера Чая, клянусь, что ни при каких обстоятельствах не стану посягать на вашу жизнь, и клятву свою ставлю выше велений долга и законов государства».

Услышав эти слова, полковник Лин прослезился. Колени его задрожали, ум пришёл в расстройство, он ничего не сумел сказать в ответ, как ни старался. Увидев, что рассудок больше не подчиняется ему, он махнул рукой и стремительно покинул чайный домик, не найдя в себе сил даже для краткого прощания.

Костлявый У остался наедине с Мастером Чая, и тот, дождавшись, пока смятение, вызванное неожиданным проявлением чувств, окончательно уляжется, сказал: «Нынче вечером мне довелось присутствовать при удивительном событии: никогда не забуду ощущения, которое вызвали у меня слёзы на глазах этого человека. Но вот что занимает меня, и я многое готов отдать, чтобы рассеять сомнения: каким образом полководец способен исполнить подобную клятву? Неужели в пылу битвы вы покорно подставите грудь под удар вражеского клинка?»

«Думаю, в этом не будет нужды», — ответил старый вояка, пробуя на язык восхитительный чай, в седьмой раз заваренный Мастером.

«Неужели вы надеетесь, что полковник Лин последует вашему примеру и откажется от сражения?» «Это не в его духе».

«В таком случае, на что вы рассчитываете, уважаемый?»

Костлявый У, зажмурившись, снова отхлебнул чая и вместо ответа спросил: «Во время своей церемонии вы прежде кладёте чай или льёте воду?»

«Я кладу чай», — ответил на это Мастер.

«Может ли получиться хороший чай, если прежде налить воды?»

«Я слышал о том, что Мастер Чая по имени Ю Лань из уезда Хубэй однажды поступил ровно так, как вы говорите.

И, хотя все знают, что ни хороший, ни даже сколь-нибудь приличный чай не может быть приготовлен, если до такой степени исказить порядок действий, гости, бывшие в чайном домике, были изумлены: волшебный напиток превосходил всё, что они пробовали до сих пор! Позже, когда ученики просили Мастера научить их этому удивительному способу или повторить церемонию, он отвечал, что совершить подобное деяние Мастер способен лишь раз в жизни».

«Я хорошо знаю эту историю, — улыбнулся Костлявый У, — поскольку был в числе гостей и всё видел своими глазами. В самом деле, ни до, ни после не приходилось пробовать ничего подобного. Аромат чая был так силен, что вэньянский платок, который я оставил рядом с чашкой, хранит его до сих пор. Тем вечером, когда восхищённые гости принялись расходиться, я задержался на минутку и спросил Мастера Ю Ланя: «Вы хорошо знали, что если чай будет испорчен благодаря грубому нарушению правил, вам придётся расстаться с титулом, учениками, всем свои имуществом, а может быть, и с самой жизнью. На что вы рассчитывали, когда, поддавшись внезапному порыву, изменили порядок церемонии?» И Мастер ответил: «Я ни на что не рассчитывал. И потому не мог ошибиться». 

***

В царстве Чу жил человек по имени Карнаухий Ю, который был славен искусством Жестяного Столба: он умел двигаться так медленно и плавно, что окружающие были убеждены в абсолютной его неподвижности. А в уезде Синьцзян жила девушка по имени Линь Е, которая перемещалась в пространстве настолько стремительно, что никто не мог за ней уследить. Однажды они встретились и завели спор о том, чьё искусство способно принести больше пользы обитателям Поднебесной.

«За день я успеваю сделать столько всего, — сказала Линь Е, — что подружки смотрят на меня с завистью, а от женихов нет отбоя. Если бы все научились делать то же, что и я, люди зажили бы счастливо и беззаботно, поскольку самое необходимое они успевали бы делать быстрее, чем прежде, и у них оставалось бы больше времени на развлечения и удовольствия».

«Звучит неплохо, — ответил Карнаухий Ю, — но скажите откровенно: чем вы занимаетесь, когда заканчиваете самые необходимые и важные дела?»

«Я принимаюсь за другие дела, куда менее важные», — подумав, сообщила Линь Е.

«А когда разберётесь и с ними?»

«У меня остаются маловажные и совершенно не важные дела», — призналась Линь Е.

«Выходит, вы заняты даже тогда, когда могли бы отдыхать и пребывать в восхитительной праздности», — заметил Ю.

«Возможно, вы правы, господин, — засмеялась Линь Е, — такова уж моя натура — ни минуты покоя. Но даже если и так: в чём прелесть вашего искусства?»

«Я мог бы долго рассказывать об этом, — улыбнулся Карнау-хий Ю, — но не вижу смысла в пустых разговорах.

Лучше один раз это увидеть: мы побежим наперегонки, и если вы обгоните меня, я немедленно признаю своё поражение. Идёт?»

Линь Е заподозрила подвох и внимательно посмотрела в глаза собеседнику. Наконец, она сказала: «С моей стороны это было бы не слишком благородно: ведь никто в Поднебесной не способен меня обогнать. Но раз уж вы сами выбрали такой нелепый способ разрешения спора, пеняйте на себя».

Они уговорились о встрече в трактире при въезде в город Цзык-этань, а город этот находился в пяти тысячах ли.

«Я побегу не слишком быстро, — предупредила Линь Е, — и окажусь на месте к полудню. Если вы не появитесь в течение часа, буду считать наш спор решённым, и тогда — уж простите — не стану больше вас дожидаться. У меня ещё много дел».