Преломление. Наука видеть иначе - [17]
Когда я говорю про мозг, то совет быть активным, а не пассивным, не прописная истина, хотя наверняка звучит избито. Изменяя свой мозг физически, вы напрямую влияете на все типы восприятия, которыми можете воспользоваться. Это инновация на клеточном уровне, ведущая к переменам уже на стадии планируемых действий и возникающих идей. Вы приспосабливаете себя на «аппаратном» уровне, а это помогает адаптироваться и заставить мозг и тело владеть своей средой.
Чтобы понять суть активного и пассивного участия, рассмотрим классический эксперимент, который я назвал «Котята в корзине». Его провели в 1963 году два профессора из Брандейского университета Ричард Хелд и Алан Хейн. Исследование открыло настолько серьезный эффект, что в экспериментальной психологии стал популярным сокращенный термин «хелденхейн» (Held & Hein) — комбинация фамилий исследователей. Ученых интересовало, каким образом взаимодействие мозга с окружающей средой во время развития влияет на пространственные навыки восприятия и координации. Эксперимент нельзя было проводить на людях, поэтому, полагаясь на предыдущие разработки, они использовали котят.
Исследование началось с краткого периода лишения котят света. С самого рождения двадцать котят держали в темноте, но через пару недель Хелд и Хейн стали выпускать их на свет на три часа. Малышей сажали в своеобразную крутящуюся карусель по двое, но с принципиальной разницей. Несмотря на то что оба котенка были в одной карусели, один из них двигался свободно, а второй сидел в корзине и не мог шевелиться, но при этом он видел все, что происходило. Когда котенок А (активный) делал какое-то движение, оно заставляло двигаться котенка П (пассивного). Так продолжалось сессия за сессией, и мозг детенышей получал один и тот же зрительный опыт, равно как и двигательный, — оба совершали одни и те же движения в пространстве. Однако их мозг по-разному взаимодействовал с дивным новым миром зрительных ощущений.
Котенок А двигался на своих лапках и чувствовал все, что с ним происходило во время движения, когда он подходил к бортику вертушки. Он то подходил ближе, то отходил от «зрительного обрыва» — дна открытого пространства, над которым стоял. У этого котенка наблюдался зрачковый рефлекс — сокращение зрачка, когда ученые светили ему в глаза лучом фонарика. Он поднимал голову и следовал за движениями рук. Короче говоря, котенок А знакомился с окружающим миром точно так же, как это делает любой детеныш или ребенок. Он был активным участником изучения пространства с помощью зрения и постигал визуальные значения окружающих предметов. В то время как котенок П беспомощно и безучастно качался из стороны в сторону в корзинке, видя все, но ничего при этом не делая. Таким образом, приобретенный опыт второго малыша — с более ограниченной историей попыток и ошибок — был намного беднее, чем первого. Он не мог понять смысла своих ощущений и увидеть важность получения информации опытным путем, ее ценность и значение с точки зрения поведения.
После того как эксперимент с каруселью закончился, Хелд и Хейн протестировали реакции котят: результаты отличались разительно. Котенок А пользовался лапами, чтобы занять какое-то положение, моргал, когда предметы приближались, избегал видимых обрывов. Котенок П, наоборот, когда его ставили на лапы, вел себя неуклюже, не моргал. У него не был развит инстинкт, заставляющий обходить обрыв. У малыша A развились все необходимые навыки для успешного существования в своей среде, он научился реагировать на окружающий мир, взаимодействуя с ним методом проб и ошибок. Детеныш П, напротив, ничего этого не умел, он был, по сути, слепым. Различие сводилось к тому, что один из них активно взаимодействовал с неоднозначным и ограниченным количеством информации, а другой — пассивно, и мозг их из-за этого сформировался по-разному.
У этой истории счастливый конец: после эксперимента котят отпустили свободно бегать, и через 48 часов активной жизни в освещенном пространстве второй котенок так же развил координацию и научился хорошо ориентироваться на местности. Его мозг быстро создал необходимую историю действий, которой он был лишен, сидя в корзине. Примерно то же самое происходит с людьми после операции по удалению катаракты.
Эксперимент Хелда и Хейна «Котенок в корзине» объясняет, как именно Бену Андервуду — мальчику «Летучая мышь» — удавалось жить незаурядной жизнью. Он показывает два пути, которые были у Бена: 1) позволить слепоте взять верх и стать для него, по сути, той самой корзиной, в которой он был бы отрезан от внешнего мира, как котенок П; 2) начать активно взаимодействовать с миром, используя все остальные чувства, и тем самым изменить свой мозг, развив пригодные (и удивительно нестандартные) возможности восприятия. Довольно скоро Бен выбрал второй вариант, и это решение для многих из нас не очевидно. Он упрямо, изо всех сил, пытался охватить океан невиданной информации, окружающей его со всех сторон и не имеющей для него никакого смысла, даже несмотря на то — или потому — что у него было на один орган восприятия меньше, чем у большинства из нас.
