Прелестные создания - [14]

Сам он был прекрасно одет в двубортный темно-красный фрак с отполированными серебряными пуговицами и коричневым бархатным воротником. Его собственные перчатки были соответственного коричневого цвета. А сапоги для верховой езды сияли так, словно грязь не смела к ним приближаться.

В это мгновение я призналась себе, что мне не нравится этот Джеймс Фут с его чистыми сапогами, с его воротником и подобранными в тон фрака перчатками, с его осуждающим вежливым взглядом. Казалось, он, как и все, полагал, что не женское это дело — руки марать! Я никогда не стала бы доверять человеку, который столько внимания уделяет своей одежде. Мне он не нравился, и, подозреваю, я тоже не нравилась ему, хотя он был чересчур уж вежлив, чтобы это показать.

Я стиснула руки у себя за спиной, чтобы ему не приходилось и дальше пялиться на мои, оскорбительные для его взора, перчатки.

— Где же ваш конь, сэр? — Я не могла придумать ничего лучше этого вопроса.

— В Чармуте. Грум доставит его в Колуэй-Мэнор. Я решил пройти последний отрезок пути по пляжу, ведь здесь так чудесно дышится.

Из-за спины Джеймса Фута мне махала рукой Мэри. Перехватив мой взгляд, она энергично потерла свою щеку. Я нахмурилась, не понимая, что она имела в виду.

— Что вы сегодня нашли? — спросил Джеймс Фут.

Я замялась. Показывать ему, что у меня есть, означало бы снова представить ему на обозрение мои руки.

— Мэри, принеси корзинку и покажи мистеру Футу, что мы нашли. Мэри очень много всего знает об окаменелостях, — добавила я, когда та поднесла корзину к Джеймсу Футу и вытащила камень в форме сердечка со впечатанным в него изящным узором из пяти лепестков.

— Это морской еж, сэр, — сказала Мэри. — А вот коготь дьявола. — Она протянула перед собой двустворчатую ракушку в форме когтя. — Но лучше всех — вот этот белемнит, самый большой из всех, что я когда-либо видела. — Мэри подняла прекрасно сохранившийся белемнит длиной по меньшей мере в четыре дюйма и шириной в дюйм, с кончиком идеально конической формы.

Джеймс Фут посмотрел на него и густо покраснел. Я не могла понять почему, пока Мэри не захихикала.

— Прямо как у моего брата…

— Достаточно, Мэри. — Мне удалось вовремя ее перебить. — Убери его, пожалуйста — Я тоже покраснела. Мне хотелось что-нибудь сказать, но извинения только бы все ухудшили. Уверена, что Джеймс Фут решил, что я нарочно все подстроила, чтобы поставить его в неловкое положение. — Вы будете сегодня на танцах в Курзале? — спросила я.

— Думаю, да, если только у лорда Хенли не будет для меня других планов.

Обычно Джеймс Фут очень определенно говорил о том, что намерен и чего не намерен делать, но теперь у меня было такое чувство, что он оставляет себе немного пространства для отступления. Я догадывалась о причине, но, чтобы удостовериться полностью, сказала:

— Я передам Маргарет, чтобы она вас там поискала.

— Я приду, если смогу. Передайте, пожалуйста, мое глубочайшее почтение вашим сестрам. — Он поклонился и зашагал вниз по направлению к Лайму.

Глядя, как он огибает лужицу среди камней, я негромко сказала:

— Он никогда на ней не женится.

— Мэм? — У Мэри Эннинг был озадаченный вид.

И теперь она называла меня мэм. Старая дева или нет, но я, очевидно, переросла обращение «мисс». Девиц обычно называют «мисс», когда у них еще есть шанс выйти замуж.

— Ничего, Мэри. — Я повернулась к ней. — Что ты хотела сказать мне, когда приплясывала и терла лицо, словно тебя ужалили?

— Вы испачкали щеку, мисс Элизабет, вот и все. Я подумала, что вам бы лучше стереть эту грязь, чтобы тот джентльмен так на вас не глазел.

Я ощупала щеку.

— Боже, еще и это? — Достав платок, я поплевала на него, а потом стала смеяться.

В тот день Джеймс Фут в Курзале не появился. Маргарет была разочарована, но не встревожилась вплоть до следующего дня, когда он прислал сообщение, не доставив его лично, что его вызвали в Суффолк по каким-то семейным делам и что он будет отсутствовать несколько недель.

— Какие еще семейные дела? — набросилась Маргарет на несчастную посыльную — одну из многочисленных кузин лорда Хенли. — Он ничего не говорил мне о родственниках в Суффолке!

Она тосковала и изыскивала причины, чтобы навещать родственников Хенли, которые ничем не могли ей помочь. Я сомневалась, что Джеймс Фут рассказал им, почему он порвал с Маргарет, — или, по крайней мере, надеялась, что он не особо распространялся о моем белемните. Он был в достаточной мере джентльменом, чтобы не упоминать о таких вещах. Но должно быть, для домочадцев лорда Хенли было вполне понятно, что мы для него не были подходящей семьей, из которой он мог бы взять себе жену.

Маргарет продолжала посещать балы и карточные вечера, но утратила весь свой блеск, и когда я ходила туда вместе с ней, то чувствовала, что она успела упасть с верхней ступеньки социальной лестницы, на которую взбиралась. Пренебрежение со стороны джентльмена, оправданно оно или нет, наносит молодой даме моральный ущерб. Маргарет уже не приглашали на каждый танец, а комплименты по поводу ее платья, прически и цвета лица стали менее частыми. Ко времени окончания сезона она выглядела усталой и сильно потускневшей. Пытаясь ее развеселить, мы с Луизой на несколько недель возили ее в Лондон, но Маргарет сама понимала: что-то в ее жизни переменилось. Она упустила свою возможность выйти замуж и не знала, почему это с ней приключилось.