Прекрасный желтый Дунай - [27]

Оба возчика, укрыв повозки в надежном месте, жадно набросились на еду. Они шли всю ночь, и теперь голод мучил их так же, как жажда, хотя дорожные фляги, которые эти люди несли под шерстяными накидками, позволяли пить воду и в дороге. Возницы расположились за столом в полуподвале и к довольно скудным блюдам постоялого двора добавили существенные запасы со своих повозок. Гости ели, болтая с хозяином и хозяйкой, — парой, в чьих физиономиях не замечалось ничего располагающего, впрочем, сами возчики были не лучше.

Особенно интересовало постояльцев, не появлялись ли в здешних местах отряды полиции или таможни. Они не встретили их на извилистых тропах в отрогах Малых Карпат, но это и понятно — полицейские, так же как и путешественники, неохотно наведывались в долины, отдаленные от городов и деревень. Но в том месте, где этим утром остановились возницы, начиналась равнина, а по левому берегу Моравы протянулась оживленная дорога. Она проходила через довольно густые леса и соединяла несколько ферм, чьи хозяева возили свой товар на продажу в соседние города и даже в Прессбург. Поскольку к месту слияния Дуная и его притока вела единственная дорога, приходилось ехать именно по ней, и, вполне возможно, она находилась под наблюдением полиции с тех пор, как Международная комиссия приняла меры против контрабанды.

Даже следуя по карпатским ущельям, повозки передвигались только по ночам. Так же они будут двигаться до конца своего пути.

После последнего из множества выпитых стаканов мужчины почувствовали непреодолимое желание спать. Они не нуждались в постелях. Нескольких охапок соломы на полу пустовавшего хлева им вполне хватило, чтобы, вытянувшись один подле другого, уже через пять минут заснуть крепким сном.

Пока они отдыхали, на постоялый двор несколько раз заглядывали прохожие, заказывали выпивку и почти сразу же уходили. То были крестьяне с ближайших ферм или бродяги с котомками за спиной и палкой в руке, направлявшиеся в сторону Прессбурга.

Один из них, болтая с хозяином, посетовал, что неподалеку полиция прочесывает деревню и что честным людям решительно нет покоя.

Хозяин лишь пожал плечами и пожелал бродяге не попадаться, но сообщение намотал себе на ус, чтобы обязательно рассказать об услышанном своим гостям. Полиция редко объезжала Малые Карпаты, и раз она здесь, значит, на то имеются серьезные причины.

К пяти часам возчики проснулись, вернулись в зал и первым делом задали тот же вопрос, что и утром:

— Еще нет?

— Нет, — ответил хозяин, — я же говорил, он приедет не раньше вечера… Меня предупредил его человек… Надо быть поосторожней: в окрестностях Моравы рыщут полицейские.

Похоже, эта новость обеспокоила возчиков, один из них тут же поинтересовался, не появлялись ли полицейские на постоялом дворе.

— Чего не было, того не было, — ответил хозяин, — но один бродяга сказал, что видел их на дороге.

Двое попросили обед и уселись за стол. За едой они разговаривали вполголоса, несомненно, по привычке, поскольку совсем не опасались хозяина.

— Только бы их обойти, — говорил один. — Его должны предупредить, что берега Моравы под наблюдением…

— Да, — согласился второй, — полиция думает, что контрабанда проходит этим путем и что дунайские баржи уже спустились по притоку.

— Пусть думает, нам это на руку…

— До сих пор дорога оставалась свободной для наших повозок.

— Что до корабля, который… — продолжил первый.

— Не стоит беспокоиться, — прервал его второй. — Он стоит у бухты Кордак, в устье Моравы, как честное судно, ждущее загрузки, чтобы отправиться в низовья.

Закончив обед, оба вышли на воздух и стали прохаживаться взад-вперед по дороге.

Пробило уже половину седьмого. Солнце скрылось на северо-западе за цепью Малых Карпат. Сумерки сгущались, ночь обещала быть темной, безлунной, густые облака покрывали небо. Но дождя не ожидалось, и повозки могли успеть достичь устья Моравы до рассвета. Двух возчиков не смущала даже самая непроглядная темень, они хорошо знали дорогу, поскольку уже не раз в тех же условиях проходили путь между постоялым двором и Дунаем.

Они удалились от постоялого двора на сотню туазов и потом вернулись, не заметив ничего подозрительного. Долина была совершенно пустынна. Дуновения южного бриза донесли бы шум голосов и шагов с подветренной стороны. Но нет, ничего не слышно, абсолютная тишина. Впрочем, если верить полученным сведениям, полиция должна была вести наблюдение за берегами Моравы выше по течению и, следовательно, на расстоянии доброй мили от постоялого двора.

Двое мужчин пошли посмотреть на лошадей, отдыхавших в конюшне.

В семь с небольшим дверь в зал резко распахнулась, и хозяин воскликнул:

— Он здесь!

Возчики бросились вон из конюшни и подбежали к вновь прибывшему.

То был мужчина в самом расцвете сил — между сорока и сорока пятью годами, с энергичным лицом, жесткими чертами, безбородый, судя по всему, привыкший к физическому труду и жизни на свежем воздухе. Он походил одновременно и на крестьянина, и на речника. На голове его была круглая шляпа с широкими полями, на ногах — сапоги до колен, под распахнутой курткой виднелся красный пояс, стягивавший в талии панталоны, он кутался в широкую шерстяную накидку, закрывавшую его до пят, что позволяло ему при необходимости оставаться неузнанным.