Прекрасный новый мир - [8]

И вот теперь, если слухи, принесенные лекарем, окажутся правдивыми, этот человек должен вскоре занять место нового герцога. Капрал еще раз качнул головой и тяжело вздохнул — да уж, свезло так свезло. Пожалуй, пора подумать о гражданской жизни. Капрал покосился на стражника, которого, судя по выражению его лица, одолевали точно такие же мысли.

— Ну да ладно, недосуг мне тут с вами рассусоливать, — резко оборвал размышления капрала слегка разочарованный голос лекаря. Эшлиронт ожидал от своего собеседника несколько другой реакции. В конце концов, он только что продемонстрировал этим тупицам, что он, мастре Эшлиронт, — лицо значительное и информированное… — Меня вон пациент ждет. — С этими словами мастре Эшлиронт развернулся и важно прошествовал в сторону галереи.

Капрал проводил его взглядом и, хмуря лоб, двинулся вниз по винтовой лестнице…

— Нуте-с, как наши дела, молодой человек?

Паж, сидящий на подоконнике, повернул голову и окинул мастре Эшлиронта спокойным взглядом чистых, ясных глаз.

— Все в порядке, мастре.

— Это хорошо, хорошо… — забормотал лекарь, наклоняясь и протягивая руку к больной ноге пажа.

Однако допустимый угол наклона его дородного тела оказался несколько меньшим, чем было необходимо для того, чтобы дотянуться куда-то ниже колена. Так что практически вся наиболее изуродованная часть ноги оказалась вне досягаемости толстых, похожих на сосиски пальцев мастре Эшлиронта. Лекарь на мгновение замер, не зная, что же делать, а затем досадливо сморщился и, небрежно пощупав коленную чашечку пажа, с облегчением разогнулся.

— Не болит?

— Нет, мастре, — отозвался паж.

— Вот, — лекарь наклонил голову и покопался в сумке, притороченной к поясу, — возьми, это настойка канитии луговой пополам с белым целемнитом. Если будет болеть…

— Спасибо, мастре, — скучающим голосом отозвался паж, — но у меня уже два ваших пузырька стоят с этой настойкой. Неиспользованных.

— Как это неиспользованных?! — оторопело переспросил Эшлиронт, недоуменно вытаращившись. Он в первый раз столкнулся с тем, что его пациент не употребляет назначенных им снадобий.

— Так не болит же… — пояснил паж.

Лекарь нахмурился. Да какая разница, болит или не болит? Если лекарство назначено — надо пить! Кроме того что всякое лекарство полезно организму, ты, строго следуя назначению, еще и повышаешь собственный статус, подчеркивая перед окружающими то, что принадлежишь к людям, которым доступны услуги докторов. И даже не только доступны, но еще и необходимы… Во всяком случае, все пациенты мастре Эшлиронта считали именно так. А подавляющее большинство их составляли люди разумные и многого в своей жизни достигшие. Ну не могли же они ошибаться?

— Так ты не пьешь моих снадобий? — грозно шевеля бровями, возвысил голос мастре.

Паж непонимающе смотрел на него.

— А зачем?

— Вот глупый мальчишка! — Лекарь побагровел. — Мои снадобья не только облегчают боль, но и оказывают благотворное воздействие на селезенку, в коей, как это совершенно точно установил профессор Адикам, и сосредоточена бо́льшая часть жизненной силы человека. Именно благотворное воздействие на селезенку ускоряет выздоровление.

— Так у меня ведь все уже зажило и срослось, — отозвался паж, — только неправильно. Вон как ступню перекосило, — он вздохнул, — верно, наново ломать придется…

— Что-о-о? — Мастре Эшлиронт даже опешил. Этот… сопляк посмел в его присутствии пропагандировать самые гнусные предрассудки, свойственные деревенским знахаркам и безграмотным полковым костоправам, с темнотой и дремучестью которых следует не жалея сил бороться каждому истинному ученому! — Да ты понимаешь, что говоришь, бестолочь?

Паж недоуменно воззрился на раскипятившегося лекаря.

— Сам господин Эжервал, великий ученый и естествоиспытатель, установил, что природа человеческого организма не предусматривает никаких неправильных срастаний. Наоборот, кости после поломки следует возложить в возможно большей свободе, дабы не затруднять естественные циркуляции природных эфирных токов. Твоя нога срослась так, как и должно было произойти вследствие ее природы. И ежели ты не научился ею пользоваться, это результат твоей собственной лености и привычки к безделью. — Мастре Эшлиронт наставительно вскинул палец к носу пажа. — Запомните, юноша, природа сама знает, что лучше нашему организму, и долг каждого ученого всемерно способствовать естественному, природному течению выздоровления. Понятно?

Паж несколько мгновений всматривался в мастре Эшлиронта каким-то странным, совсем не юношеским взглядом, какового у столь молодого человека просто не могло быть, потом медленно кивнул:

— Конечно, мастре.

— Тогда возьмите и немедленно начинайте принимать, — сварливо завершил разговор мастре Эшлиронт. — Я назначаю вам двойную, нет, тройную дозу снадобья.

— Но… вы же сами говорили, что долг ученого — способствовать естественному, природному…

— Боль не есть естественное состояние организма. Поэтому всемерное облегчение боли как раз и является целью любого настоящего врача-ученого. Именно на борьбу с нею и должны быть направлены все его силы и умение, — вновь наставительно произнес лекарь, а затем, осердившись, заворчал: — И прекратите пререкаться. Мне лучше знать, что вам до́лжно делать, а что нет. Извольте неукоснительно выполнять мои предписания, или я немедленно доложу герцогине-матушке, что вы отказываетесь следовать моим рекомендациям и посему я вынужден снять с себя всякую ответственность за ваше самочувствие.