Прекрасное в жизни и в искусстве - [16]

В противоположность формалистическому пониманию красоты в искусстве, в музыке, в том числе, реалистическая эстетика всегда говорила о красоте формы как о явлении, обусловленном красотою содержания. Великий русский музыкальный критик А.Н.Серов писал, например, что «идеальное совершенство музыки только тогда достигается, когда правда выражения совпадает с чисто музыкальной, мелодической красотою, когда высшая правда выражения вызывает высшую красоту музыки»[19]. Он считал, что без правды выражения музыка становится только погремушкой, более или менее приятной, но вместе с тем и более или менее пустой.

Мы можем восхищаться прозрачностью и изяществом полифонического мастерства Глинки, богатством шопеновской мелодии, своеобразием гармонического языка Листа, красочностью инструментовки Римского-Корсакова — восхищаться всем этим именно как моментами прекрасной музыкальной формы. Но эта красота формы будет восхищать и радовать нас лишь при условии понимания содержания музыки, лишь как красота выражения этого прекрасного и правдивого образного содержания в звуковой структуре музыкального произведения.

Подлинная красота формы в искусстве не может быть достигнута на основе лживого и реакционного содержания. Те закономерности красоты, с учетом которых создается художественная форма в искусстве, только тогда приводят к действенным, эффективным результатам, когда они направлены на раскрытие правдивого жизненного содержания, отображаемого в свете передовых идеалов прекрасного. Это объясняется тем, что так называемая «формальная красота» (т.е. красота геометрических форм, цвета, света, движения, звука, используемая в создании художественной формы), хотя в отдельных случаях и может произвести на человека некоторое впечатление сама по себе, входит, однако, в область подлинно прекрасного лишь тогда, когда воспринимается содержательно, т. е. как проявление жизни, соответствующей нашим понятиям о ней и нашим эстетическим идеалам.

Мы можем восхищаться окраской, ритмом, симметрией и т. д. тех или иных природных явлений, но если эти качества присущи явлениям, пагубным для человека, они не могут быть восприняты нами как прекрасные. Мы можем восхищаться физической красотой человека, но, узнав, что он мерзавец, почувствуем к нему отвращение. Подобно этому и в искусстве подлинная красота формы немыслима вне правдивого жизненного содержания. «Прекрасное прекрасней во сто крат, увенчанное правдой драгоценной»,— писал Шекспир. «Красота — дело вкуса: для меня она вся в правде», — говорил Репин.

Только на основе правдивого и подлинно прекрасного содержания искусства достигается такое важнейшее качество прекрасной художественной формы, как ее простота и естественность. Подлинно прекрасное в искусстве просто, непринужденно, доступно. Оно просто не элементарностью, не грубым примитивом, а той высшей мудрой и внутренне богатой простотой, которая является результатом правдивости содержания и совершенства его художественного воплощения. Белинский неустанно повторял, что «простота есть красота истины». Чайковский писал, что «красота в музыке состоит не в нагромождении эффектов и гармонических курьезов, а в простоте и естественности»[20].

Реалистическое искусство всегда характеризовалось единством жизненной правды и красоты ее отображения, совершенно утраченным декадентами. Органически присущее реализму единство правды жизни и красоты ее отображения в период модернизма распалось, с одной стороны, на стремление к протокольно-точной фиксации случайных жизненных фактов (у натуралистов), с другой стороны, на самоцельную игру формальными средствами, некогда служившими созданию прекрасных реалистических форм, а ныне безразличными к жизненной правде и даже враждебными ей (у формалистов).

Произведение искусства только тогда прекрасно, когда правдивое, передовое идейное содержание целиком и полностью выражено в соответствующей ему художественной форме, когда это произведение обладает эстетическим единством содержания и формы. Критерий единства содержания и формы является одним из важнейших в определении прекрасного в искусстве.

Только содержательная форма в искусстве прекрасна. Исходя из этого, некоторые эстетики определяли прекрасное в искусстве именно как единство содержания и формы. «...К р а с от а есть соответствие формы содержанию»[21] — писал, например, Плеханов. Между тем, несмотря на большое значение этого единства для красоты художественного произведения, само по себе одно оно еще недостаточно.

Единство содержания и формы не может быть главным определяющим критерием прекрасного ни вообще, ни в искусстве. Этим единством обладают и декадентские художественные произведения, где растленному, упадочному содержанию соответствует уродливая форма, и несовершенные по мастерству произведения, где ущербное содержание порождает слабость формы.

Красота в искусстве заключена не в единстве содержания и формы самом по себе, а прежде всего в содержании, правдиво отражающем действительность в ее эстетическом своеобразии, воплощающем объективно-прекрасный эстетический идеал. Красота искусства состоит, далее, в его форме, созданной по законам красоты, присущим языку данного вида искусства. Красота эта, наконец, в единстве содержания и формы, в том, что красота формы служит раскрытию и максимально яркому доведению до людей прекрасного содержания.