Прекрасное безумие - [24]

Я не удивлена. Кто в здравом уме упоминает покупки и походы в одну линию?

— Как она ушла? — Я спрашиваю, потому что я не верю ни на секунду, что Мэнди отправилась в поход.

— Она взяла мой грузовик. Келлан кивает головой, неверно истолковав мое мрачное выражение. — Что? Ты думаешь, что я твою подругу связал в моем подвале?

— А ты…? — Я поднимаю брови.

— Я за связывание, но не подруги… она не совсем в моем вкусе. — Его слова глубоки и темны, полны невысказанных обещаний. Его взгляд опускается на губы и задерживается там. — Я предпочитаю пышный вид, который можно привязать к моей кровати.

— Ты просто предположил, что я соблазнительная и привязанная к кровати? Вот так.

Сексуальная?

Неправильно на очень многих уровнях?

Я качаю головой и смеюсь… пока я помню, у него есть девушка.

Прежде чем я успеваю остановить себя, я говорю:

— Да, тебе нравится блондинки, не так ли?

Это была шутка, но эти слова, которые несли малейший намек на горечь и ревность.

Это не то, чего я добивалась.

Келлан смотрит на меня, забавляясь.

— Не столько блондинки, сколько изворотливый тип. Тип, что разбивает мой автомобиль.

Я не могу понять его. Я знаю, что не должна спрашивать, но мое любопытство сильнее меня.

Мэнди упомянула, что братья Бойд владеют знаменитыми площадками «Клуба 69», и Келлану определенно принадлежит высокомерие Господина Вселенной, что часто является признаком того, что он успешный. Это и тот факт, что он управляет такой дорогой машиной. Вчера за ужином он продолжал уклоняться от моих вопросов. Честно говоря, я не знаю, в чем дело. Это не похоже на то, что владелец ночного клуба что-то скрывает, хотя я думаю, что каждый нуждается в перерыве от реальности.

— Что именно ты делаешь, Келлан? — спрашиваю я. — Я имею в виду сейчас.

— Мне нравится развлекать гостей.

— Как в клубах?

— Не так. У тебя неправильный Бойд. Я инвестирую в клубы моего брата. — Еще одно уклонение и явная ложь. Он указывает на мою тарелку, его тон немного жестче, чем раньше. — Доедай.

Акцент так явно выражен, он вибрирует, его путь проходит через все мои нервные окончания, и я чуть не падаю с кресла. Если он и замечает мой растущий дискомфорт, когда я с ним наедине, то не говорит об этом.

Очевидно, я не могу заставить его рассказать мне поподробнее о своей жизни.

Я делаю несколько неуверенных укусов омлета и заставляю себя пережевывать и медленно глотать. Богатый вкус жирной пищи удовлетворяет меня где-то в глубине души, но все, на чем я могу сосредоточить внимание, это на запахе лосьона после бритья, исходящего от него и того, что он делает странные вещи с моим телом. Например, сбивает дыхание.

Очень-очень трудно сосредоточиться на чем-нибудь, кроме него.

— Простудились прошлой ночью? — Келлан перестает жевать и поворачивается ко мне. Его пронзительный взгляд напоминает мне о темно-зеленых лугах и тайны, которая приходят с ними.

— Почему? — Сузив глаза, я положила вилку и снова взяла свой кофе, чтобы согреть руки. Я проголодалась, но не могу есть рядом с ним. Не тогда, когда мы одни в его доме, и он смотрит на меня с презрением и интенсивностью, что заставляет меня слишком хорошо осознавать реакцию моего тела на него.

— Ты говоришь, затаив дыхание. И я даже не сделал тебе еще ничего. — Его брови взмывают вверх, и медленная улыбка растягивает уголок его губ.

Он такой придурок!

— К вашему сведению, вчера было холодно снаружи. Я отморозила себе задницу, и, наверное, простудилась.

— Или из-за меня.

— Могу заверить тебя, что нет. — Я поднимаю свой подбородок и смотрю на него в упор со всей холодностью, на какую способна. — Я куплю аспирин в городе.

Я подчеркиваю последнюю часть, так что он не получит впечатление, что я хочу остаться.

— Нет необходимости. У меня есть лекарства. — Он встает, поворачивается спиной ко мне и начинает рыться в ящиках. В конце концов, он толкает ко мне аптечку и садится обратно. — Не стесняйся, бери все, что нужно.

— Спасибо, но я недолго тут пробуду, — говорю я.

На самом деле, пребывание рядом с ним — это последнее, что я бы сделала, но я держу это в себе.

Он хмурится, и на мгновение его глаза напоминают мне изумруды — холодные и твердые. Но впечатление быстро исчезает и освобождает место для беспечного, почти презрительного выражения, которое он, кажется, любит, когда смотрит на меня. Это либо презрение, либо похоть, как будто он не может решить, как со мной обойтись.

Бьюсь об заклад, слова «придурок» и «высокомерный», которые в значительной степени подводят итог нашей первой встречи еще в Нью-Йорке, уже запечатлены в его эго. И теперь у него психологическая травма на всю жизнь по идее, что какая-то юбка не думает, что он Божий дар для женщин.

Он не может принять отказ.

Это уже не вопрос. Это факт.

— Ты знаешь, — он начинает с самодовольной ухмылкой, — улицы города затоплены. Нет никакого отеля, поэтому, тебе придется терпеть меня дольше. Вы можете остаться, помогая мне с домашним скотом.

Своего рода вызов мерцает в его взгляде, он думает, что я никогда не буду пачкать руки.

Снисходительный член!

Я добавляю это в свой ментальный словарь слов, которые прекрасно описывают Келлана.