Прекрасное безумие - [16]

Брови Келлана вздымаются, и в его глазах появляется изумление.

— Горячий парень, да?

Он откидывает голову и смеется — хриплый, сердечный смех, который заставляет его совершенную грудь вибрировать.

Вдруг просторная комната становится слишком мала, и я не могу дышать. Мое зрение туманится.

— Простите, — говорю я и вскакиваю на ноги, презрительно улыбаясь Мэнди, когда я хватаю ее за руку и дергаю. — Мне надо поговорить с тобой.

Где-то на периферии моего восприятия я слышу, как Келлан бормочет что-то насчет ночи, но я не могу быть уверена, потому что все, о чем я сейчас могу думать, это то, что эта поездка была одной большой ошибкой, которую я не должна была делать.

Глава 5

— Что ты делаешь? — спрашиваю я, как только мы выходим на улицу. Мой голос дрожит. Не от гнева, а от чего-то неопределенного. Температура значительно упала, а темные облака стали светлее, ветер мягче.

Шторм успокаивался.

— Нет, что ты делаешь? — Мэнди раздражает меня, как ад. — Ты не трахнула Бойда?

— Очевидно, что не у всех главная цель в жизни — это замутить с кем-нибудь, — пробормотала я. — Кроме того, может у него кто-то есть.

— Чего ты еще не знала о нем, когда вы встретились. — Тон Мэнди становится подозрительным. — Почему ты не сказала мне, что знакома с ним?

— Я не была с ним знакома, — лгу я.

Я не хочу врать, но это необходимо. Если Мэнди все узнает, я умру от стыда.

— Дай угадаю. Ты забыла упомянуть, что он водит «ламборджини»? — Она вскидывает руки в капитуляции. — О боже, Ава.

Почему все одержимы дурацкой машиной? Машиной которая не стоит своих денег. Я имею в виду, что большинство людей не могут позволить себе застраховать её и содержать. Её нельзя парковать в небезопасных местах и, по крайней мере, каждый пятый задумывается об угоне при виде этой тачки.

Это безумие.

— Опять же, я понятия не имела, — бормочу я.

— Да, верно. Даже кто-то вроде тебя должен был обратить на это внимание, — сухо говорит Мэнди. — Очень сложно забыть такого парня.

Она права.

Нет.

Но я не могу признаться ей.

— Ты могла бы трахнуть его, — бормочет она. — Знаешь, вернись уже в игру.

— О, мой Бог. Ты можешь просто перестать о нем говорить? — Я бросаю на нее сердитый взгляд и отворачиваюсь.

— Хорошо. Без разницы. Я просто пыталась помочь.

— Как? Указывая на одно неправильное решение, которое я не могу изменить? Или что моя личная жизнь — отстой?

Она издевается надо мной, но при этом остается абсолютно спокойной.

Конечно, жаль, что я не приняла его предложение три месяца назад. Но больше всего я жалела, что по приезду рассказала обо всем своей подруге, потому что, как только я это сделала, она начала звонить всем своим знакомым, чтобы спросить, может ли кто-нибудь разузнать о нем. Очевидно, что никто этого не сделал. Затем в ход пошел Гугл. Пятничные ночные клубы.

И, в конце концов, начались упреки в том, что я не решилась на то, что сделала бы любая, по ее мнению, нормальная женщина с мозгами.

— Знаешь… — начинает Мэнди.

О, я знаю, куда она клонит и мне это не нравится:

— Ты всегда мог…

— Не говори этого, — прерываю я.

Она поднимает руки:

— Хорошо.

И она возвращается в дом, оставляя меня в покое.

Прохладный вечер охлаждает мою голову. Проведя несколько минут на крыльце, я решила, что видеть Келлана снова не имеет смысла, потому что завтра я уйду, и мысли о нем скоро исчезнут из моего сознания.

Когда я возвращаюсь в гостиную, Мэнди нигде не видно. Твердое тело Келлана расположилось на диване, его длинные ноги вытянулись, а рука была перекинута через подушки.

Чёрт! Я наедине с ним.

Мое сердце ускоряется. Вся ситуация кажется слишком интимной. Мой язык облизывает сухие губы, когда взгляд пробегает по комнате в отчаянном поиске Мэнди.

Где она, черт возьми?

— Она наверху, — холодно говорит Келлан. — Я предложил вам обоим остаться.

— Мы договорились о трех часах. Мы уезжаем сегодня вечером. — Боже, почему мой голос охрип?

— Она сказала, что ваша машина сломалась.

Черт бы побрал мою машину.

Мы застряли здесь. Осознание этого заставляет меня запаниковать. Тот факт, что он смотрит на меня со странным блеском в глазах, не уменьшает нервное напряжение, которое я чувствую в его присутствии.

— Я был бы рад отправить кого-нибудь за механиком, но его не будет здесь до завтра. Так что, вы можете остаться на ночь.

— Почему ты изменил решение? — Я не могу не спросить.

Медленно, он поднимается с дивана, выпрямляясь в полный рост:

— Что ты имеешь в виду? — Он делает шаг ближе. Я хочу бежать, но меня странно завораживают его зеленые глаза. Я в плену.

— Ты хотел, чтобы мы ушли, — говорю я. — Почему передумал?

— Я до сих пор задумываюсь об этом. — Он пожимает плечами. — Но я знаю, что ты хочешь остаться.

Резкое изменение его тона не ускользнуло от меня. Он перешел от задумчивого и хмурого к озорному в мгновение ока. Я не могу его понять. Я не могу угнаться за ним.

— Это не так, — говорю я.

— Почему это? — Его пальцы сплетаются с моими и прижимают их к его груди, прямо там, где бьется сердце. Его пульс отбивает ритм напротив наших сцепленных рук. — Ты не пожалеешь.

Его тон такой хриплый и эротичный, от чего я чувствую желание сделать шаг назад.