Прекрасная жертва - [11]

– Чертов лук. – и вытер вторую щеку.

- Угу. – сказала я, не поверив его словам.

Федра была не единственной чувствительной в семье.

С понимающей улыбкой Пит посмотрел на своего босса и продолжил заниматься своими обязанностями.

Я помогала Гектору разложить приборы. Затем я наполнила сиропом Колы автомат с содовой, вытерла окна, и дважды проверила обеденный зал, который сиял чистотой.

Гуннар привет Кирби около 8 утра, и она стояла перед входной дверью, скрестив руки на груди, также как и каждое утро. Я не понимала, почему она приезжает так рано, ведь мы не открываемся раньше 9 утра.

Я открыла дверь, впустила ее и снова закрыла за ней.

- Я пришла! – она громко объявила о своем приходе, пока шла по залу, также как и всегда.

- Я сообщу в газеты. – невозмутимо говорила Федра.

В этот момент Кирби показала ей язык, подмигнула мне, и прошла в двойные двери, которые продолжали раскачиваться после нее.

- В один прекрасный день ты сорвешь их с петель. - крикнула Федра.

- Прости. – Кирби была торопливой, но искренней, ее темный хвост раскачивался в стороны, когда она несла солонки и перечницы.

Когда она начала их заполнять, то они обменялись понимающими улыбками.

- Я знаю этого сорванца, еще с тех пор как она стала самостоятельным ребенком. – Федра показала на Кирби.

- Я все слышу. – крикнула Кирби в ответ.

- Вот и хорошо, – парировала Федра. – Я каждый день делала себе панини с курицей, огурцами и острым соусом, как раз к тому времени, когда Кирби проходила мимо, возвращаясь со школы.

Кирби усмехнулась.

– И она, волшебным образом, каждый раз теряла аппетит.

- Потому что я знала, что ты проголодаешься к тому времени, как начнешь заглядывать в нашу дверь. – Федра рассказывала, и ее тон был чем-то средним между дерзким и глупым. – Она могла без остановки болтать с набитым ртом, рассказывая, как прошел ее день, пока она поедала мой несчастный панини, после чего даже не удосуживалась поблагодарить, прежде чем вытирала рот рукавом и уходила в кафе Old Chicago в паре кварталов отсюда, где ее мать работала официанткой.

Кирби закручивала крышку солонки.

– Это все не правда.

- Хорошо. Она вытерла рот салфеткой. Но только иногда.

Кирби покачивала головой, пока заполняла перечницы. Увидев время, я начала откручивать крышки, а Кирби ускорила темп.

- Кирби единственный человек на Земле после Чака, – я указала головой на кухню. – кто может показать тебе язык и остаться при этом живым.

- Нет, у меня две девочки, и мне приходится терпеть от них обоих. – ответила Федра и вскинула бровь, глядя на меня.

Я сглотнула ком в горле. Федра как никто другой дает мне возможность почувствовать себя частью семьи, в момент, когда я меньше всего этого ожидаю, но в тоже время, когда больше всего нуждаюсь в этом.

Она взяла полотенце для рук со стола, когда подошла ко мне. Перекинув его через плечо, она посмотрела на стеклянные витрины, и увидела на парковке три машины полные людей.

Она подняла мою руку, в которой я все еще держала солонку и начала читать свой любимый сонет:

«А мне отдайте из бездонных

глубин - изгоев, люд забитый.

Пошлите мне своих бездомных,

своих отверженных, забытых.»

После каждого предложения, она все сильнее размахивает моей рукой, и соль сыпется нам на головы как разыгравшаяся метель.

«Я у двери златой их встречу.

И освещу их путь свечою.

Бездомным я теплом отвечу.

Изгоев мудростью укрою.»

После того как Федра закончила и отпустила мою руку, я начала вытрясать соль из волос.

Федра вздохнула.

– Сейчас уже никто так не говорит.

- Ты говоришь. – сказала Кирби.

- Боже, я люблю свою страну.

Кирби лишь скорчила рожицу.

– Ага, это поймет каждый, как только увидит твои записи об арестах, за участие в сидящих забастовках. И, кстати, что такого особенного в этом стихотворении?

- Это Эмма Лазарус. – сказала я.

Лицо Кирби ни сколько не поменялось.

Я продолжила:

– Этот сонет написан на бронзовой доске на Статуе свободы.

Когда до нее дошел смысл сказанных слов, ее лицо лишь отражало беззвучное «О».

Федра закатила глаза.

– Ох, господь милосердный, помоги нам.

- Пойду схожу за метлой. – Кирби ушла в подсобку.

Федра бубнила себе под нос всю дорогу до кухни. Ее бесило незнание важных событий из истории своей страны, или общеизвестных фактов в целом.

Кирби вернулась с метлой и совком в руках.

– Черт. Я пыталась забыть все после выпускного. Сейчас же летние каникулы. И теперь она думает, что я лентяйка.

- Сегодня будет долгий день. – сказала я, взяв метлу.

Мы с Кирби прибирали беспорядок, я открыла мусорный бак, а она побежала к нему с совком. Люди на улице начали выходить из своих машин, и к тому времени как она вернулась, чтобы убрать швабру, они уже стояли в дверях, и ждали, когда их рассадят.

- Я не закончила с солонками. – прошептала она мне.

- Я сделаю. – и пошла заканчивать за нее.

Я посмотрела на часы, не понимая, почему мы не успели все доделать. Обычно мы заканчиваем за 10 минут до открытия.

Федра никогда не вымещала свое плохое настроение на посетителях, и нам с Кирби пришлось поработать усердней, чтобы заставить ее улыбаться. Целый кувшин с Сан Ти разбился в зале, Гектор разбил несколько тарелок на кухне, а я плохо закрыла крышку одной из солонок, и поэтому Чаку пришлось сделать клиенту дополнительный «Филли чизстейк» взамен пересоленного и испорченного.