Прекрасная тьма - [76]

Я попробовал подползти к ней, но лодка снова качнулась, и она съехала дальше за борт, обнажая черные кеды из-под подола платья.

Я не мог пошевелиться.

Теперь уже вода доходила до локтя, и я видел, как один за другим локоны ее волос падали в воду.

— Ли, сядь! Упадешь!

Она засмеялась и выронила зонтик. Он поплыл по поверхности, вращаясь в волнах, оставляемых нашей лодкой. Я потянулся к ней, от чего шлюпка накренилась и сильнее закачалась.

— Разве тебе не сказали? Я уже упала.

Я бросился к ней. Это не может быть правдой, но это было. Я знал, потому что ожидал всплеска воды.

Ударившись о край лодки, я открыл глаза. Все вокруг раскачивалось, а Лены нигде не было. Я взглянул вниз, но все, что я смог увидеть, была мутная зеленовато-бурая вода Санти и ее темные волосы. Я опустил руки в воду. Разум отключился.

Прыгай или оставайся в лодке.

Локоны погружались все ниже, непокорно, бесшумно, умопомрачительно, будто некое мифическое морское создание. Из облака волос вынырнуло бледное лицо, его черты были размыты из-за толщи воды. Заключены под ее гладью, как под стеклом.

— Мам?

***

Я сел в кровати, насквозь промокший и задыхающийся от кашля. В окно струился лунный свет. Оно снова было нараспашку. Я прошел в ванную, включил кран и пил воду из ладони, пока кашель не утих. Я бросил взгляд в зеркало. Оно было темным, я едва мог различить черты лица. Я попытался разглядеть свои глаза в тени, но вместо этого я увидел кое-что другое… свет вдалеке.

Я больше не видел перед собой зеркала или тени лица. Только свет и обрывки изображений, вспыхивающих то здесь, то там.

Я постарался сосредоточиться и понять смысл увиденного, но все происходило слишком быстро, налетая на меня, подпрыгивая то вверх, то вниз, словно я был на американских горках. Я видел улицу — мокрую, сияющую и темную. Она была всего в нескольких дюймах от меня, что создавало впечатление, будто я ползу по земле. Но это было невозможно, потому что все двигалось слишком быстро. Высокие, прямые углы выпирали в поле зрения, улица поднималась навстречу мне.

Я не мог видеть ничего кроме света и улицы в некомфортной близости от меня. Под пальцами я ощущал прохладу фарфоровой раковины, за которую ухватился в надежде устоять на ногах. У меня кружилась голова, а картинки вспышками продолжали атаковать меня, свет все приближался. Вид резко переменился, будто я повернул в лабиринте, и все вокруг стало замедляться.

В тусклом дрожащем свете уличного фонаря виднелись две фигуры, опирающиеся на грязную кирпичную стену. Я смотрел на них снизу вверх, будто лежал на самой земле.

— Надо было оставить записку. Бабушка будет волноваться, — это был голос Лены. Она стояла прямо передо мной. И это не было видением, по крайней мере, не таким как из медальона или дневника Мэйкона.

— Лена! — я выкрикнул ее имя, но она не шевельнулась.

Второй силуэт подошел ближе. Я понял, что это Джон, еще до того, как увидел его лицо.

— Если бы ты оставила записку, они бы использовали ее, чтобы вычислить нас простейшим Поисковым Заклинанием. Особенно твоя бабушка. У нее сумасшедшая сила, — он дотронулся до ее плеча. — Наверное, это семейное.

— Я не чувствую себя могущественной. Я не знаю, что я чувствую.

— Ты же не передумала? — Джон дотянулся и взял в руку ее кисть, разворачивая ее раскрытой ладонью вверх. Другую руку он засунул в карман, вытащил оттуда маркер и, не задумываясь, начал писать что-то на ее руке.

Лена покачала головой, следя за его действиями.

— Нет, мне там больше не место. Я бы лишь причинила им боль. Так происходит с каждым, кто любит меня.

— Лена… — бесполезно, она не услышит.

— Все изменится, когда мы доберемся до Великого Рубежа. Там нет ни Света, ни Тьмы, ни Созидателей, ни Разрушителей, только магия в своем чистейшем воплощении. Что означает — никаких ярлыков и осуждений.

Они оба разглядывали ее руку, пока Джон вел маркером вокруг ее запястья. Они так склонили головы, что почти касались друг друга. Лена медленно провернула запястье в его руке.

— Мне страшно.

— Я никогда не позволю ничему плохому случиться с тобой, — он заправил выпавший локон назад ей за ухо так, как это делал раньше я. Помнит ли она это?

— Трудно представить, что подобное место действительно существует. Люди осуждали меня всю мою жизнь, — Лена засмеялась, но голос едва не сорвался.

— Поэтому мы идем туда. Чтобы ты, наконец, смогла быть собой, — его плечо неестественно дернулось, и он сжал его, сморщившись от боли. Он пришел в себя прежде, чем Лена успела заметить. Но не прежде, чем заметил я.

— Собой? Я даже не знаю, кто это такая, — она отошла от стены и бросила взгляд в темноту ночи. Свет от фонаря придирчиво очертил ее профиль, и я заметил, как блеснуло на шее ожерелье.

— Я бы хотел ее узнать, — Джон наклонился ближе. Он говорил так тихо, что я едва мог разобрать слова. Лена выглядела уставшей, но я узнал ее задорную полуулыбку.

— Я познакомлю вас, если когда-нибудь встречу ее.

— Эй, котятки, готовы идти дальше? — Ридли вышла из здания, посасывая вишневый леденец.

Лена обернулась, и в этот момент свет упал на ее руку — ту самую, что ранее исписывал Джон. Но там не было слов. Она была покрыта черными узорами. Точно такие же узоры я видел на ее руках на ярмарке и на полях ее блокнота. Прежде чем я успел разглядеть что-либо еще, угол зрения резко свернул в сторону от них на широкую улицу, и перед глазами замелькала лишь мокрая галька. Затем ничего.